Стены, того и гляди, обрушатся, деревянная обшивка внутри сгнила, а краска отслаивалась.
— Да, дом не слишком хорош, — признал Нефер, — зато он построен в селении. Преимущество бесспорное.
Этот довод не утешил рассвирепевшего Панеба.
— Я должен немедленно поговорить с писцом некрополя.
Не беспокоясь о возможных последствиях своего порыва, юный великан в считанные минуты пролетел через всю длиннющую улицу и ворвался в приемную Кенхира, где тот, присев на циновку, разворачивал папирусный свиток. Документ, судя по виду писца, был очень важным.
— Что за лачугу вы мне выделили? Там же жить нельзя!
Писец некрополя не поднял глаз и продолжал чтение.
— Никак, подмастерье Панеб?
— Я самый. И я требую, чтобы мне дали сносное жилье.
— Здесь, малыш, подмастерья не требуют ничего. Они слушаются и повинуются. При таком норове ты особенно далеко не продвинешься, и начальник твоей артели не замедлит потребовать твоего изгнания. А я первым его поддержу.
— А почему с другими мастеровыми обходятся иначе? У всех пристойное жилье!
— Пока что ты никто и ничто. Братство приняло тебя в свои ряды и назначило тебе первые обязанности. Но что ты понял из обряда посвящения? Еще первые сутки твоего пребывания в селении не прошли, а ты уже хочешь жить как зрелый мастер! На что ты рассчитывал? Думал, что тебя за красивые глаза поселят в роскошном, великолепно обставленном жилище с вместительным винным погребом? А знаешь ли ты, что товарищи твои сами дома свои чинили, а то и строили, и никто не стенал, не возмущался? У тебя есть рабочее место и какие-то стены, да пускай они хоть ходуном ходят… Знаешь, сколько искателей такому счастью радовались бы… Их сотни, только невезучие они. А этот! Еще смеет жаловаться! Какой же ты невыдержанный!
Кенхир, произнося эти речи, продолжал осторожно разматывать свиток, просматривая цифры, написанные на папирусе.
А Панеб кипел: до чего же ему хотелось схватить писца, вышвырнуть его из этой каморки, растоптать его свитки и разнести здесь все вдребезги.
— Ты еще тут, подмастерье? Лучше бы ты занялся этой, как ты соизволил сказать, лачугой. Чтобы жить в ней стало можно. Имей в виду: никто тебе не поможет. У нас в братстве так: если кто не самостоятельный, тому здесь не место.
Панеб поджал когти, и Кенхир с облегчением вздохнул. Поддался бы этот малолетний исполин охватившему его бешенству — и что бы пришлось писцу делать?
Ступени небольшой каменной лестницы, которые вели с улицы к порогу первой комнаты, были побиты. Нижняя кладка самого дома, каменная, еще держалась — время ее пощадило, а вот все остальное… И сляпано, похоже, было кое-как с самого начала: неровные, необожженные кирпичи небрежно приставлены друг к другу, а широкие щели залиты раствором. Вот он теперь и выкрошился… Все переделывать надо. А балки… столько им всего выдержать довелось, лучше бы их заменить. Ясно, что хибара годами стояла нежилой. И первым делом стоило бы подмести и почистить все сверху донизу.