Мастеровые погрузились в безмолвие. Все чувствовали, что речи Неби не пусты и не тщетны и что узы, связующие мастеров, прочнее смерти.
— Двое из нас серьезно повздорили, — объявил начальник артели. — И мне надлежит спросить у вас совета: сможем ли мы уладить это дело здесь или же нам следует передать его в суд Места Истины.
Слова попросил Нахт. Голова его была замотана белой тканью, пропитанной миррой, которая облегчала боль.
— Я подвергся нападению со стороны подмастерья Панеба Жара. Он едва не расколол мой череп, и мне пришлось провести несколько дней в постели, что замедлило работу артели. Вот почему суд должен его покарать со всей суровостью.
— Иного решения нет, — поддержал раненого Каро Угрюмец.
Панеб было взвился, но, прежде чем он успел высказать свое негодование, на его плечо опустилась ладонь Нефера. И помешала ему подняться.
— Я был очевидцем стычки между Нахтом Богатырем и Панебом, — заговорил Нефер. Голос его звучал очень спокойно. — Когда я подошел, они готовы были накинуться друг на друга с кулаками, и я вмешался, чтобы остановить ссору. Панеб сразу меня послушался, Нахт же кинулся на него головой вперед. Такое поведение можно счесть предательским, и Панебу не оставалось ничего иного, как защищаться.
— Не говоришь ли ты так потому, что Панеб — твой друг? — спросил начальник артели.
— Если бы он вел себя дурно, я бы не пытался его оправдывать. Мне кажется, что остается выяснить только одно: причину ссоры.
— Да ничего подобного, — вскинулся Нахт. — А мои раны? Он же цел. Значит, не я напал, а на меня напали.
— Довод правдоподобный, — не стал спорить Нефер. — Но если бы ты меня послушал, остался бы невредим. Но чего ты требовал от Панеба?
— Я хотел просто поговорить с ним, а он начал меня оскорблять. Хорошенькое дело! Разве это поведение, достойное ученика?
— А разве каменотес имеет право требовать от подмастерья сойти с прямого пути правды и изменить клятве?
Нахт Богатырь побледнел:
— Вопрос бестолковый, и смысла в нем нет. Ты же подошел поздно и ничего не слыхал. И потом… ничего я от него не требовал!
— Я ничего не слышал, это так, но твое поведение этим никак не объяснить. Мы живем в Месте Истины. Маат — наша повелительница. Как ты смеешь врать? И как ты можешь упорствовать в своей лжи?
В голосе Нефера не было ни капли воинственности или желания обидеть. Можно было подумать, что озабоченный отец увещевает напроказившего отпрыска: ребенок совершил серьезную ошибку, но ничего непоправимого все-таки не случилось.
Доводы Нефера бешено завертелись в голове Нахта Богатыря. Взгляды товарищей казались ему тяжеловеснее корзин, доверху груженных щебенкой, — а сколько он их перетаскал на своем веку… И вдруг в памяти всплыли слова его первой клятвы.