"Вспомни", – донесся до слуха легкий шепоток, похожий на слабый порыв ветра.
Я резко обернулся, чувствуя, как сердце сначала замерло, а затем забилось быстро-быстро.
Неужели мне это мерещится?
"Вспомни", – настойчиво повторила пустота, отсекая все сомнения.
– Что? – едва шевельнул я губами.
"Слова", – вновь подсказала пустота.
"Какие?" – чуть было не крикнул я, и вдруг словно окаменел. Ну конечно же, фраза из незнакомых слов, ведь ее мне тоже произнесли шепотом и очень даже похожим на нынешний.
Я с трудом выудил ее из памяти и чуть поколебавшись, повторил. Двери, будто их кто потянул за массивные кольца, тяжело отворились, открывая черноту. А следом, не дав опомниться от неожиданности, в темный проход как в бездонную пропасть меня толкнула чья-то Сила. Я нелепо взмахнул руками и с истошным криком рухнул вниз, камнем, как подбитая птица. Где-то на полпути сознание с радостью померкло и вернулось только когда твердая поверхность врезалась в меня, пресекая затянувшийся полет.
Некоторое время я просто лежал, с трудом приходя в себя, а когда кое-как приподнялся на локтях, первым, что мне бросилось в глаза, оказались Врата. Самые обычные, увитые зеленой листвой, высокие и строгие. А по обе стороны, как это и положено, привратники.
– Арлин? – удивленно спросил один из них и шагнул ко мне, покинув свой пост. На его месте тут же возник другой, сурово крикнув ему в спину:
– Ну, это уже слишком, Сеедир! Почему я должен торчать здесь вместо тебя? Моя очередь наступит только завтра.
Сеедир.
Я решил, что от падения повредился разумом, но учитель уже подскочил ко мне, подхватил под руку и помог подняться.
– Арлин, не может быть! – И обернулся, объявив с нескрываемой гордостью: – Это мой ученик.
Это не привратники, догадался я, а маги. Такие же, как Сеедир. И вслух спросил, медленно выговаривая слова, потому как наперед знал ответ:
– Где я, учитель?
– Кто его знает, – досадливо поморщился он. – Занесло нас всех куда-то после плахи Единых. Тут одни маги-одиночки, живем понемногу, чего-то ждем, а чего – сами не знаем.
Я внимательно посмотрел на него, и в глубине души непроизвольно шевельнулась жалость. Сеедир не раз говорил, что я слишком уж смышленый, когда не надо – замечаю даже то, что от меня искусно пытаются скрыть. Вот и сейчас я догадывался, что стоит за его бодрым голосом и притворно веселой улыбкой. Боль. Ему больно видеть меня среди одиночек и больно находиться здесь самому. Но он прячет свои чувства, ведет себя так, словно мы по-прежнему находимся в Атионе и никакие Единые не отравляют нам жизнь.