Поначалу Антония не слишком-то интересовалась новостями, и, хотя благодарила мистера Лабушера за то, что он навещал ее, она в то же время деликатно давала ему понять, что может уделить ему лишь несколько минут.
Все ее мысли были о прикованном к постели муже.
Однако спустя неделю, когда герцог, несмотря на то что рана заживала, все еще не приходил в сознание, она поняла, что не должна игнорировать события, происходящие в Париже.
Вскоре она обнаружила, что с нетерпением ждет визитов мистера Лабушера, невзирая даже на то, что почти всегда он приносил плохие новости.
Рассказы об ужасной неразберихе в военных действиях стали доходить до Парижа: повсюду говорили о том, что утомленные переходом части, достигнув пункта назначения, вдруг оказывались без палаток, которые где-то потерялись, и без оружия, а на складах отсутствовали боеприпасы.
После двух поражений — при Шпихерне и при Верте — началось долгое отступление. Из объятого паникой Парижа посыпались приказы, вдогонку за которыми летели другие, отменявшие прежние.
Число потерь французской армии в результате прусского наступления на Сен-Прива 18 августа достигло двадцати тысяч солдат, и в течение ночи войска в беспорядке бежали в Мец, откуда начинали свой поход.
Вести об этих бедствиях ошеломили Париж и довели его жителей до состояния, которое мистер Лабушер определил как «граничащее с безумием».
— Я только что видел на улице, как мутузили нескольких немцев почти до смерти, рассказывал он Антонии. — Некоторые рестораны и кафе закрылись, потому что кто-то решил, будто их владельцы симпатизируют немцам.
На следующий день Лабушер, как показалось Антонии, явился к ней по-настоящему взволнованным. Он сообщил ей, что в Булонском лесу вырубают деревья.
Пока никто не знал, для чего это делалось, но сам факт такого варварства приводил в смятение.
— Неужели происходит что-то непредсказуемое и жители покинут Париж? — забеспокоилась Антония, когда журналист снова навестил ее.
— Напротив, — поспешил он успокоить ее. — Французские власти упорно настаивают на том, что в Париже безопаснее, чем в любом другом месте, и народ теперь потоком хлынул в город.
— Ну, в таком случае не все так уж и плохо… — улыбнулась Антония.
— Я очень надеюсь, что вы правы, — ответил Генри. — В то же время я желаю вам и вашему мужу уехать домой, как только это станет возможным.
— Пока это совершенно немыслимо, — покачав головой, ответила Антония. — Но мы британские подданные, и, как я полагаю, нам ничего не грозит.
— Я очень надеюсь, что вы правы, — повторил Лабушер и добавил: