Они подошли к холлу, и генерал повернулся к Теоле.
— Знаю, вы поймете, что у меня очень много дел перед тем, как мы покинем город. Будьте, пожалуйста, готовы в восемь часов и наденьте костюм для верховой езды. А до тех пор, думаю, вам следует немного отдохнуть.
— Да, конечно, — ответила Теола.
Он поднес ее руку к губам, и ей вдруг захотелось удержать его, не отпускать.
Но через мгновение генерал уже ушел, а Теола одна поднялась к себе, сопровождаемая только Мага-рой.
Когда они выехали из города, еще не стемнело и солнце садилось за горы в красно-золотом ореоле. Вслед уходящим солдатам не раздавались приветственные возгласы, только крики «Удачи!», «Да благословит вас бог и вернет назад целыми и невредимыми!».
Некоторые женщины плакали, прощаясь с мужьями и сыновьями.
Солдаты шли не ровными красивыми рядами, как учили их австрийские командиры, а переговаривались друг с другом и не держали строй.
Генерал ехал верхом рядом с Теолой и еще несколькими офицерами, но большинство офицеров шли пешком вместе со своими людьми и держались с ними на равных.
Теола подумала, что это совсем не похоже на чопорное, почти оскорбительное высокомерие австрийских офицеров.
Она надела принадлежащий Кэтрин костюм для верховой езды, так как ее собственный был таким старым и потрепанным, что ей было стыдно показаться в нем на людях.
Собственно говоря, это было летнее светло-розовое платье, отделанное белой тесьмой и совершенно не подходящее для военного похода. Но если ей предстоит стать символом не только для народа, но и для армии, подумала Теола, надо и выглядеть соответственно.
Появившись перед солдатами, она заметила, что те смотрят на нее с восхищением, но в то же время и с уважением, и знала, что они хотели видеть ее рядом с собой.
Теола не знала, что чувствовал сейчас генерал, так как у него не нашлось времени поговорить с ней, он был занят до самого последнего момента, отдавая распоряжения и приказы.
В город стекалось все больше людей, и их количество росло с каждым часом. Когда они уезжали, не только базарная, но и та площадь, где совершалось их бракосочетание, была полна овцами, коровами и козами, и все они громко протестовали против непривычной обстановки. Шум стоял такой же оглушительный, как и в тот момент, когда они поднимались на помост для гражданской церемонии бракосочетания.
У Теолы появилось ощущение, что генерал очень смущен тем, что произошло, и еще не вполне представляет, как решить эту проблему.
Ей не надо было говорить, что он очень религиозный человек. Она понимала это инстинктивно. Когда они опустились на колени перед архиепископом, перед прекрасным серебряным алтарем, Теола почувствовала в Алексисе Василасе благоговение и сознание священного долга, которые ни с чем невозможно было спутать.