Понаехали тут со своими законами. Ревновать вздумал, еще чего не хватает!.. Ты ему не уступай ни за что. Подумаешь, ревнует!.. Ну и пусть, полезно для здоровья! — И Ингрид громко прихлопнула по столу своей узкой ладонью.
Я, обиженно хмурясь, вспоминала еще:
— Или вот, недавно совсем, начал он меня пугать: ты, говорит, своим поведением будешь всех мужчин от себя отпугивать, они боятся высоких независимых амазонок вроде тебя. А нам с ним якобы только потому хорошо, что он меня раскусил и знает, как со мной надо обращаться. А любой другой, новый, давно бы не выдержал. А что я такого делаю?.. Пугает: ты, мол, с твоим ростом теряешь пятьдесят процентов мужчин, для тебя остаются одни только тупые баскетболисты, а главные мужики — это среднего роста.
— Это, положим, похоже на правду. Коротышки нас боятся. Смотрят, хотят подойти, но не решаются. Ты же сама знаешь, — ответила Ингрид.
— Ах, это совсем не потому, что мы высокие, а потому, что мы в Германии! — засмеялась я. — Вон в Италии со мной такие коротышки заигрывали, что смешно становилось.
— Да ну их совсем! Все они — насильники. Дай им власть, так они любую женщину до сумасшествия доведут своими прихотями. Заставляют делать только то, что им приятно, во всем доминировать хотят. Кстати, интересная статья попалась мне недавно. О том, как эмансипация влияет на секс, — сообщила Ингрид, прикуривая от свечи и значительно поглядывая на меня.
— Как?
— А так, что раньше женщины были темные и забитые и ничего, кроме миссионерской позы, не знали, а теперь, с расцветом культуры, видео и массмедиа, сами все знают и могут диктовать мужчинам свою волю. Не дурочки уже!.. И если раньше бедная женщина думала, как бы скорей мужик получил свое и оставил бы ее в покое, то теперь думает, как бы самой получить свое, а он уж как-нибудь пусть сам себе… В этом и суть секс-революции.
Видя, что я кисло отмалчиваюсь, Ингрид сказала:
— Знаешь, нечего тебе грустить. Давай я познакомлю тебя с одним хорошим парнем?.. Курт зовут. Тебе надо развеяться.
Я покачала головой, но Ингрид тронула мою руку своей узкой ладонью в перчатке:
— Парень хороший, видный, с фигурой. Я такой экземпляр себе бы оставила, да не могу уже: мне моих двоих хватает, не знаю, как их на неделе распределить. Надоели уже!
— Как ты их называешь? — прыснула я, вспоминая прозвища, которые Ингрид дала своим двум любовникам. — Ебун и дрочун?
— Ебун и лизун. Что кому больше нравится, — засмеялась Ингрид, но потом опять посерьезнела: — Тебе сейчас нужна поддержка. Тебе надо переключиться на кого-нибудь — и все. Что-нибудь новенькое… Лекарство от любви. В субботу пойдем на диско, он тоже там будет.