21 декабря 1996
Я сама первая никогда не звонила зверю, но теперь хотелось его услышать. В то же время опасаюсь разговора с ним. Ведь недавно поссорились из-за губастого перса, а тут еще это, с Куртом…
«Глупая коза! Чего ты мелешь языком?..» — ругала я себя, собирая вещи и готовясь уехать домой на Рождество. (Всегда, когда я недовольна собой, в мыслях называю себя на ты и вижу словно в зеркале: сделала гадость — и сиди там, взаперти…) В себе разберись, а потом болтай!.. Или похвастаться хочешь?.. Или приятно мучать его?.. Наверно, ты просто садистка, потомственная… Ингрид сто раз права: мало ли кто с кем переспал, чего сразу докладывать?.. Как это мачо называет Ингрид по-русски — «проститутка с блядским наклоном»?.. Или «блядь с проститутским поклоном»?.. И слово это — «блядь» — какое страшное, скользкое, мокрое, как грязная тряпка.
Интересно, почему в гимназии я выбрала тогда русский?.. Тоже из упрямства, наверно: все выбрали английский, а я и еще один мальчик — русский!.. И очень хорошо!.. Притом английский я и так знаю с детства, как и французский… Я вообще люблю языки. Русский учитель тоже все на мою грудь смотрел. Такой щуплый, с бородой, моего роста, даже ниже… Вот зверь мне в самый раз… Скучно без него… И зачем мне этот Курт вообще сдался?..
Случилось все это с ним как-то неожиданно. За эти десять дней мы пару раз встретились в городе, посидели в ресторане, сходили на диско. А потом он пригласил к себе, «слайды показать». Хм, известно: один слайды показывает, другой — книги, третий — картины, четвертый — марки в альбомах рассматривать зовет. Смешно!..
Больше всего мне нравилось следить, как эти странные существа делают первые шаги. Одни ищут мимолетных касаний. Другие, волнуясь, принимаются за анекдоты. Кто-то предлагает посмотреть кассеты. Кто-то приглашает танцевать и прижимается под шумок. Кто-то подливает в бокал. Кто-то пытается ногой коснуться под столом и думает, что если я не отвожу ногу, то это о чем-то говорит. Самое трудное для них — первый шаг. А потом уж катится. Пока я к зверю в танце сама не прижалась, он и не делал поползновений. Правда, виделись мы тогда с ним на курсах, когда он был на работе. Трезвые они пугливы, как зайцы, и всегда готовы отпрянуть, если их по-настоящему пугнуть. А пьяные — глупы и показывают себя с худшей стороны, что бывает противно.
Но все-таки приятно знать, что ты можешь сделать все, а можешь ничего не делать — ни поцелуев, ни ласк, ни секса. Или можешь разрешить поцелуи без ласк, или ласки без секса — на все твоя воля. Конечно, к сексу я отношусь очень серьезно, ибо это — не только удовольствие, но и заряд сил, здоровья, энергии. Недаром Ингрид повторяет: «Секс не делает счастливым, но успокаивает».