Пал Коор долго смотрел ему вслед, все так же кутаясь в мантию; казалось, он стоит на ледяном ветру.
Смутный рассвет забрезжил над островом Курку. Десятый рассвет, как он неизвестно откуда и неизвестно как появился на холодном и пустынном берегу острова и был приведен в поселок Ловцов Голубых Драконов лично командиром островной стражи порядка Хиндо Макулом? За это время он на удивление быстро окреп и каждое утро перед рассветом, когда в поселке все еще спали (он инстинктивно чувствовал, что лучше избегать кривотолков), бегал на берег океана и до изнеможения проделывал странные упражнения, которые помнили мышцы, но забыл мозг. В основе упражнений лежала очень своеобразная техника дыхания, которая, как он понимал, была исключительно эффективна для самых разнообразных нужд организма, особенно если они были связаны с повышенным расходом энергии. Завершал упражнения сложнейший каскад прыжков и ударов, рассекавших воздух с тонким свистом. Мысль о твердом препятствии на пути наносящих удары рук и ног и о том, что могло бы с этим препятствием произойти в случае такого вот столкновения, пока еще не посетила его.
Краем глаза, переворачиваясь в двойном сальто, он заметил смутное движение за одним из песчаных холмов и, опустившись на ноги, застыл в странной стойке… И тут же расслабленно сел, почти рухнул на песок и отвернулся, глядя в мрачную океанскую даль.
– Рангар… не сердись! – послышался умоляющий девичий голосок.
– Я не сержусь, – буркнул он, не оборачиваясь. Местный язык также поразительно легко дался ему, и сейчас он мог довольно бегло изъясняться на нем.
– Нет, сердишься! – возразил голосок, и он, даже не глядя, точно представил, как тонкая фигурка скользнула к нему, и дочь приютившего его ловца Дана Зортага уселась на песок рядом. Звали девушку Лада, и имя ее рождало в нем смутный, очень сложный отклик, точно едва услышанное эхо, прилетевшее из неведомого, но в то же время до боли знакомого далека… Лада была гибкая и тонкая, как побег укшу, и такая же сильная и крепкая. Волосы чернее ночи тяжелыми волнами ниспадали на обманчиво хрупкие плечи, обрамляя гордую шею и лицо лесной нимфы, на котором цвели глаза удивительного, яркого и сочного синего цвета. Красота Лады почему-то тревожила его, рождая как бы смутный протест… но глубже разобраться в своих чувствах и ощущениях он не мог.
– Ну что плохого в том, что я прихожу смотреть на твои упражнения? Скажи, Рангар, что? – Голосок Лады дрогнул и зазвенел от обиды.
– Ничего, – вздохнул он и мысленно повторил имя, которым она его назвала: Рангар. Это было не его имя, но своего он не помнил, как и многое другое (почти все) из своего прошлого; тем не менее имя ему нравилось. Полное имя, которое ему тут дали – Рангар Ол, дословно означало что-то вроде "пришелец из неведомых земель" или "пришелец из сказочных земель". Слово "ранг" имело много значений: путник, путешественник, странник, скиталец, бродяга, пришелец; слово "ар" означало "земля", "страна", а слово "ол" имело два смысла – "неведомый", "неизвестный" и "сказочный", "легендарный". Да, интересно все-таки, где лежит его сказочная, неведомая земля… Единственное, что приоткрыла ему память, – его родной язык; без этого, впрочем, он не смог бы сколько-нибудь связно мыслить, ибо отличительная способность любого разумного существа – абстрактное "понятийное", то есть "языковое" мышление, причем язык должен быть достаточно сложен и гибок. Хотя, как он предполагал, язык вспомнился ему далеко не в полном объеме. В памяти всплывали порой непонятные и на первый взгляд совершенно бессмысленные слова, но подспудно он чувствовал, что слова эти отнюдь не бессмысленны… Три дня тому, к примеру, вот в такое же утро, отдыхая после упражнений, он вдруг ни с того ни с сего произнес вслух на своем языке "фазовый нуль-переход" и добрых полтэна ломал себе голову, что это значит. Забывшись, он даже начал чертить пальцем на песке какие-то символы, но тут словно что-то щелкнуло в мозгу и он, просветлев головой, которая мигом очистилась от этой дури, спокойно отправился в дом приютившего его ловца Дана Зортага.