ЧТО КАСАЕТСЯ ОРГАНИЗАЦИИ, то мы видели, как о. Серафим возлагал свои последние надежды на епископов Русской Зарубежной Церкви (Синод), полагая, что они не сдадут православных позиций. Он отстаивал эту точку зрения и в письмах, и в печати. Однако великие иерархи один за другим уходили из жизни, как будто так и должно быть, утверждались люди заурядные, ограниченные, духовный багаж которых составлял мертворожденный «догмат искупления». Возвращаясь к цитированному выше письму о. Серафима:
«Став православным христианином, я сразу понял, в Русской Зарубежной Церкви есть два типа (или две школы) епископов: по одну сторону — Владыки Иоанн, Аверкий, Леонтий, Нектарий, Савва, по другую — те, кто сейчас занимает господствующие позиции. (Митрополит Филарет может быть причислен к независимым — во всё время его правления влияние Владыки Иоанна проявлялось так или иначе). Нельзя утверждать, что последние все как один еретики или враги того или иного рода. Но как бы там ни было, противостояние это — хоть и не явное — имеет место. Последние представители того рода епископов, духовными наследниками которых мы себя считаем, уходят из жизни, и боюсь, что полученное от них наследство не принесет нам популярности в Синоде в будущем, впрочем, уже сейчас нам дают это понять».
Последнему из выдающихся святителей, Владыке Нектарию, предстояло пережить о. Серафима менее, чем на четыре месяца. На погребении этого епископа в Джорданвилле, после того, как гроб был засыпан землей, одна женщина, работавшая в штаб–квартире Синода в Нью–Йорке, подошла к о. Герману. «Не доказывает ли это, — сказала она, — неправоту архиепископа Иоанна? Почти все его друзья в могиле, а враги живы–здоровы и у власти». И впрямь: через несколько месяцев архиеп. Виталий возглавил Русскую Зарубежную Церковь.
Как бы предвидя события, о. Серафим писал в 1975 году о епископах, занимающих господствующие позиции в Синоде: «Они выглядят совершенно как светский «совет директоров» и управляют Церковью, полагаясь на свои человеческие понятия, а не на Божие водительство. Это грозит бедой.. Он лишают нас почвы под ногами».
Одно время о. Серафим также полагался на объединенное движение «Ревнители Православия» как противодействие обману последних времен. «В годы нашей наивной молодости, — писал он в 1979 году, — мы с о. Германом мечтали о деятельном движении единомышленников — ревнителей Православия — среди молодых новообращенных русских, греков и т. д. Увы, мы стили старше и мудрее и теперь не ожидаем многого. Всем нашим исповедникам Православия не чуждо ничто человеческое. У весьма многих православных «ревнителей», мне кажется, присутствует интеллектуальная ограниченность, сочетающаяся с некоторого рода политической ориентацией, что порождает левые и правые «фракции» и затмевает «общую задачу», которая, как мы думали (и до сих пор думаем), очень ясна, особенно когда сопоставляешь ее с откровенным обновленчеством, происходящим в Митрополии (Американской Православной Церкви), Греческой Архиепископии и др.»