— Что будешь пить, Изабелла? — спросила Нанетт, с удивлением наблюдая за этой прекрасной представительницей романского народа. — Кофе еще горячий, или, может быть, ты хочешь сок?
— Я бы выпила стаканчик апельсинового сока, — и Изабелла томно улыбнулась обоим мужчинам. Тристан подошел к столу, на котором стоял кувшин с апельсиновым соком, внутри которого находился сосуд со льдом. Он наполнил стакан и отнес его Изабелле.
— Съешь пирожное? — обратился он к ней.
— Да, с вишнями, мой друг. — Губы у нее были одного цвета с вишнями, лежащими сверху пирога. Было совершенно очевидно, что она купалась в мужском внимании.
— Должно быть, это очень странно — ничего о себе не помнить, — обратилась она к Рослин. — А вы все забыли?
Рослин, помня о том, что за ней сквозь дым сигары пристально наблюдают зеленые глаза со стальным блеском, еще крепче сжала руками колени.
— Я не помню ничего, что касается моей жизни, — тихо сказала она. Лица людей и места, которые были мне знакомы, подобны картинкам из забытых сновидений. Они ускользают от меня как призраки. Я — я цепляюсь за них — но они не материализуются.
— И что, теперь это всегда так будет? — Изабелла, как и все, кто обладает артистическими способностями, сейчас была полностью поглощена собой. В ее глазах скорее читалось любопытство, нежели сочувствие.
Это не ускользнуло от внимания Рослин, и она съежилась при мысли о том, как умеют люди отстраняться от чужой боли и страданий. Нанетт была добра к ней, но даже она смотрела на Рослин с тенью сомнения во взгляде. Тристан был просто очарователен, но он был таким по природе, его взгляд был понятен без слов. Дуэйн Хантер давал ей понять, что его кузен Арманд никогда бы не смог бы полюбить такую девушку, как она. Его желтовато-зеленые глаза неотрывно смотрели на нее, его взгляд скользил сверху вниз, начиная с белокурого ежика волос, по тонкому лицу, и дальше по худенькому телу, которое могло бы легко потеряться в сильных мужских руках.
— И все же я представлял вас совсем иначе, — медленно проговорил он.
— Ты знаешь, что сказал тебе доктор, — повернувшись к ней, произнесла Нанетт, разглядывая ее внимательно, так, что на лбу между накрашенными бровями залегли складки. — Забудь, что ты забыла, и позволь своей памяти проснуться. Никакого насилия. Обязательно найдется средство, которое тебя расколдует.
— Прямо как в сказке о спящей красавице, — проговорил Дуэйн.
Изабелла хихикнула, как будто Рослин в роли спящей красавицы могла вызвать смех. Их глаза встретились, и она посмотрела на него оценивающим взглядом. У него была крепкая загорелая шея, широкие плечи под тонкой белой рубашкой, худой торс и длинные ноги. На нем были габардиновые брюки и запыленные сапоги для езды верхом.