— Вот то место, о котором я тебе говорил, — обратился Тристан к Рослин. — Отныне оно будет называться Бастион Ангела. — Поставив ногу на полуразрушенный фундамент, он наблюдал, как Рослин, открыв клетку, выпустила птиц на волю.
— Я не ангел, — улыбнулась она ему в ответ. — Просто птицы не созданы для того, чтобы жить в клетке. Кстати, что теперь с ней делать?
Сделана она была из лозы, а следовательно не представляла никакой ценности, поэтому Тристан растоптал ее.
— Ну, вот и все, раз ты так не любишь клетки.
Рослин некоторое время молча смотрела на Тристана, потом она робко улыбнулась.
— Ты считаешь меня странной? — спросила она. — Я знаю, эти птицы могут снова попасться в силки, но все равно какое-то время они насладятся свободой и будут счастливы.
— Мгновения счастья — это то, чего ждет каждый из нас. — Он выглядел насмешливо и серьезно одновременно.
— Когда мы это понимаем, нас, по-видимому, можно назвать взрослыми.
— Но я бы не хотела пресытиться счастьем. Мне даже страшно, что это может произойти, ведь тогда перестанешь радоваться чувствам, запахам, самой сути вещей. А именно это и составляет богатство жизни, не так ли? Если ты слеп, но не потерял ощущений, то тебя уже нельзя назвать слепым.
— Страдания сделали тебя мудрой, дорогая, — он мягко повернул Рослин к себе лицом, слегка приподняв подбородок. — Но есть и другого рода ощущения. Ощущения того, что происходит в твоей душе.
— Я знаю, — твердо сказала она.
— Я бы прямо сейчас хотел закончить поцелуй, прерванный вчера ночью, но я не буду этого делать.
— Я понимаю, Тристан. — Им не нужно было слов, они и без них прекрасно понимали друг друга. Ей не нужно было объяснять, что он был очень похож на Арманда по фотографиям, а значит, возможно, ей бы хотелось, чтобы ее обнимали другие руки. Сейчас им не были нужны ни слова, ни поцелуи, им нужен был покой. Они стояли рядом в окружении полуразрушенных нагретых солнцем крепостных стен и слушали, как под ногами поет песок.
— Пойдем, — нарушил тишину Тристан, — пора обедать.
Неожиданно почувствовав себя свободной, как те певчие пташки, которых она выпустила из клетки, Рослин захотела отведать арабской кухни, что они и сделали в небольшом открытом кафе под тентом-грибком, расположившимся рядом с мечетью. Они ели бурак-рулет из рубленной баранины с шалфеем и мятой, запеченный в тесте. На десерт был кус-кус note 12 из манной крупы, со сливками, абрикосами, сливами и сладким миндалем.
Когда из маленьких чашек они пили густой и крепкий кофе-мокко, Тристан рассказывал о Париже, о том, как в самом начале ему пришлось преодолеть трудности, связанные с его выбором — он предпочел учебу в академии музыки, вместо того, чтобы изучать управление плантациями.