– Ну как, понравилась квартира?
Настя с недоумением взглянула на напряженное лицо Влада. Что это за странный тон? Постаралась ответить как можно индифферентнее, чтобы не провоцировать его:
– Квартира хорошая, конечно, даже очень. Если сравнивать с нашими брежневками.
Он широко осклабился.
– Это хорошо, что она тебе понравилась, потому что теперь ты будешь жить здесь. Со мной.
Возмутившись тем, что он опять, как в школе, всё решил за нее, неосмотрительно воскликнула:
– Я живу у себя! И не надо мной командовать!
Это оказалось последней каплей.
– Конечно, если с тобой живет тот смазливый гаденыш! Но ты с ним больше жить не будешь! – и, навалясь на нее всем телом, Влад впился в ее губы болезненно-страстным поцелуем.
Настя к этому оказалась не готова. Она ожидала более-менее человеческого разговора, в котором призналась бы в своей боязни его разочаровать, и такой откровенно мужской реакции не ждала. Ей никогда не приходилось испытывать подобного неистового напора, и весь ее предыдущий жизненный опыт оказался в этой непростой ситуации бесполезен. Она попыталась промычать что-то протестующее, но сделала еще хуже.
Вообразив, что она опять ему отказывает, он одним рывком стащил с нее джинсы и трусики, и расстегнул молнию у себя. Его напряженная плоть, вырвавшаяся на волю, твердо уперлась ей в бедро, заставив задрожать от негодования, смешанного со страхом. Она завертела головой, пытаясь сказать ему, что для нее это будет в первый раз и попросить быть поосторожнее, но он, не поняв ее и, будучи уверен, что он далеко не первый ее мужчина, только быстро раздвинул ей ноги и вошел в нее одним сильным толчком.
От боли она рефлекторно согнула ноги и взвизгнула. Влад замер, не веря себе, и оторвался от ее губ. Заглянул в ее обиженные глаза и застонал:
– Извини, милая, я поторопился с выводами. – Приподнялся, чтобы освободить ее от своей тяжести, но тело отозвалось таким всплеском адреналина, что он виновато прошептал: – Прости, но я не могу остановиться! – и быстро задвигался, стараясь избавиться от раздирающего внутренности напряжения.
Настя с застывшим лицом вытерпела это болезненное соитие и, когда он, прерывисто дыша, лег рядом, тихо сказала:
– Мне надо в ванную.
Владимир хотел возразить, но она решительно вывернулась из его объятий и ушла, даже не подняв с полу свои вещи. Он тоже сел и вцепился в волосы, остро переживая вину и досаду на самого себя.
Да уж, нужно было сначала нормально поговорить и всё выяснить, но вот только не в состоянии он был говорить. Впервые эмоции захватили его настолько, что он оказался бессилен контролировать свои поступки. Что ж, теперь он лучше будет понимать некоторых из своих подзащитных.