– И Яцеку до сих пор не стало лучше?
– Мы о ком вообще говорим? О нем или…
Оставить больного – бесчеловечно, Клара размышляла об этом по нескольку раз на дню. Но если бы она ушла от мужа, это позволило бы ей снова стать женщиной, а не опекуншей. Сейчас она – жена. К тому же она врач. Но Клара уже не различала, где болезнь Яцека, а где его истинный характер. Да, порой у него случались проблески нормального мировосприятия, в которых можно было распознать прежнего Яцека. Как-то раз в момент такого кратковременного «выздоровления» они пошли в кино. Во время рекламы, предваряющей фильм, Клара отошла к машине за свитером; когда она вернулась, лицо Яцека уже исказила гримаса скорби и отвращения. Он стал кричать на нее – зачем она тащит его в кино, когда ему хочется спать?
– Ты холодная эгоистичная сука.
«Когда люди открывают друг в друге пороки, глупость, жестокость – они расходятся, – словно оправдывалась она перед собой. – Возможно, болезнь открыла в Яцеке все самое худшее. Ведь не все страдающие депрессией кончают жизнь самоубийством, не все издеваются над своими семьями, не все становятся бездомными…»
Она была одержима своим новым «я». Купила себе новое молодежное белье в спортивном стиле – без шикарных кружев и блесток – и решила сменить духи, которыми всегда пользовалась, которые выбирала вместе с Яцеком. Они отдавали теперь палатой для хронических больных. Этим ароматом сопровождались и все последние месяцы их жизни. Так пахла ее одежда, постель, тело, которое было вечно «на взводе» от плача и скандалов… Клара взяла с полочки в ванной флакончик, достала второй из сумки и открутила золотые крышечки. Она испытывала удовольствие, наблюдая, как из горлышек, похожих на отворенные вены, вытекают в раковину последние капли. «Нет, я не мщу. Просто все полетело к чертям, так пусть и этот символ нашей совместной жизни тоже летит в канализацию. По крайней мере это мое решение…» – Уничтожая старые духи, Клара ощущала забытую радость ребенка от поступка, оставшегося безнаказанным. «Знаю, это по-детски», – улыбалась она сама себе, судорожно сжимая прозрачный флакон и чувствуя ту самую силу, что когда-то, после смерти матери, не позволяла ей оторвать руки от пропахших лекарствами стен их квартиры. Мокрая бутылочка выскользнула из рук и разбилась о кафель. Собирая осколки, Клара поранилась, и ее кровь смешалась с остатками опиумной жидкости.
Новые светло-зеленые, с терпким растительным запахом духи соответствовали стилю Юлека. Его сперма пахла, проникающая внутрь Клары через рот и влагалище, была как белый сок листьев жасмина или одуванчика… Раньше она не глотала сперму, отодвигаясь за миг до того, как брызнет белковая жидкость, отдающая рыбной овсянкой.