Земля городов (Валеев) - страница 23
Каромцев спросил необязательным, едва ли не дружественным тоном:
— А почему ты так высоко задрал коню голову?
Хемет усмехнулся и ослабил уздечку, так что она провисла. А голову конь все равно держал высоко, сейчас даже приметнее было, как это гордо у него получается.
— Как зовут коня? — спросил Каромцев и опять испытал чувство расслабленности, необязательности.
— Бегунец, — ответил лошадник, и конь попрядал ушами.
С удивлением заметив это, Каромцев спросил:
— Ты по-русски его зовешь?
— По-татарски Югрек, — ответил лошадник, и конь опять попрядал ушами, услышав свое имя. — Я у Спирина работал, у хлеботорговца, — сказал лошадник. — Слыхал, наверно?
— Хороший был хозяин? — спросил Каромцев и почувствовал внутри у себя напряжение, присущее ему во всех неукротимых его делах.
— Мне он не хозяин был, — ответил лошадник. — Он своему хлебу хозяин был, дому, бабе своей. А мне он не был хозяин.
— Как же он не был хозяин, когда эксплуатировал твой труд?
— Я мог уйти от него всегда. Я тоже хозяин. Я мастер.
— Мастер? — несколько растерянно повторил Каромцев. — Я понимаю, гончар или шапочник — мастера…
— Мой конь… — сказал Хемет, и движение мысли изменило его непроницаемо спокойное лицо, но ему не удалось выразить того, что он хотел, и повторил опять: — Мой конь…
И лицо его опять приняло выражение спокойствия, даже некоторого самодовольства.
— Ну ладно, — произнес Каромцев. — Тебе, конечно, понятно, что все подводы города и уезда… независимо от желания владельцев, подлежат…
— Я это понял, — перебил Хемет. — Только сегодня я остаюсь без работы. Так, выходит?
— Хочешь возить меня?
— Тебя? — Хемет посмотрел на продкомиссара. — Тебя — нет, — сказал он.
— Почему? — спросил Каромцев резко. Но резкость произошла не от обиды, а изумления.
— Коня могут убить, если с тобой ездить.
— Но ведь и меня!.. — негодующе воскликнул Каромцев. — Меня в первую очередь могут убить. И тебя!..
— Конечно, — согласился Хемет. — Но и коня тоже.
— Ты — мелкобуржуазная стихия…
— Меня зовут Хемет.
— Мелкобуржуазная ты стихия, Хемет! Ведь ты будешь возить на ссыпной пункт хлеб, взятый у кулака. Так что же, ты думаешь, бандиты не могут напасть на тебя, отобрать хлеб, отнять коня? — Он помолчал, но Хемет ничего не ответил. — Своего коня я отдал Петухову, ему он нужней. (Петухов то и дело скакал по селам, где вспыхивали кулацкие восстания.) А наши клячи не годятся для дальних поездок…
— Это будет работа?
— Ты будешь получать то, что положено всем мобилизованным лошадникам.
Когда он повернулся и направился к крыльцу, услышал за спиной: