Колокола любви (Вронская) - страница 7

— Тетушка, но два года разница существенная! В двенадцатом году Владимиру было уж семнадцать лет, а Евгению? Всего пятнадцать! Куда бы, на какую войну он отправился?

— Ксения, да я не о том! — сказала графиня. — Неважно, служил твой сын или нет… Дело в том, как нынче он может применить свои силы. Ему теперь сколько лет — двадцать три? Что же он, служит?

— Да, — ответила Ксения Григорьевна, — по статской линии идет. Тут, конечно, не столица, но перспективы у него немалые, все же наше положение здесь, в К., весьма существенно.

— Вот, а ты говоришь нету средств!

— Средства есть, но слишком скудные, не к нашему положению!

— Ксения, довольно. Я все поняла. — Елизавета Петровна поднялась. — Я теперь хочу прогуляться, а насчет моего завещания я уже знаю, что напишу. Дождитесь лишь моей смерти, и вы тоже все узнаете…

— Тетушка! — в притворной заботе воскликнула княгиня. — Зачем такие мысли!

— Ну будет… А то я не знаю, для какой нужды приехала… Завещание, смерть… Дела житейские. Кликни мне Лизу, я хочу с ней прогуляться. Очень мне по сердцу пришлась эта девочка. А что касается средств, — внезапно продолжила старуха, — то я теперь же выделю вам некоторую сумму, чтобы вы не с таким нетерпением ждали моей кончины.

Старая графиня прогулялась по саду в обществе Лизы, как и намеревалась, а потом отпустила девушку, которую самым подробным образом расспросила о ее родителях, особенно об отце, которого графиня помнила совсем маленьким мальчиком; расспросила и о жизни в доме тетки. Лиза не жаловалась, она по характеру вообще склонна была все воспринимать легко, но весь ее вид и манера держаться говорили об ее зависимом положении в доме Вяземских. Затем Елизавета Петровна расположилась отдохнуть в маленькой гостиной на первом этаже и невольно сделалась свидетельницей одного разговора, который повернул всю эту историю так, как даже и сама графиня не предполагала.


Молодые княжны Вяземские сидели за рукоделием по соседству с той комнатой, в которой была Елизавета Петровна. Они сидели несколько поодаль друг от друга, каждая у широкого окна, склонившись над вышиванием и небольшими, но богато инкрустированными столиками, в которых лежали нитки, иголки, ножницы, цветные лоскуты и все то, что необходимо для женской работы.

— Право, Юля, какая злая эта наша бабка! Сущая ведьма! — начала разговор старшая сестра.

— Молчи, Аннета, не то нам влетит, — отвечала ей младшая.

— Ну что такого? Ты же слышала, как maman о ней говорила? А что сказал папенька? Неужели не слыхала? Мне казалось, мы вдвоем подслушивали…