Квартира была крошечной. Девушка посмотрела вокруг и вздохнула.
— Какими воспоминаниями ты будешь удерживать меня? — спросила она печальным голосом.
Жослин нахмурился и встал. Он пошел на кухню, взял бутылку виски и два стакана.
— Воспоминаниями? К чему это? Послушай, Рафаэль, мне кажется, что сейчас мы не способны рассуждать здраво. Эти последние два дня были адом…
Рафаэль посмотрела на него, затем положила голову на подушку и закрыла глаза.
— Если бы тебя не было в Севилье, — начала она, — не знаю, что бы я делала… Ты всегда был очень добр ко мне.
— Потому что я люблю тебя. Но не стоит благодарить меня, я не имею права на твое уважение. В Ниме Виржиль утешал меня, а в Севилье мне пришлось утешать тебя. Но я не святой, Рафаэль, и ты не жертва. Я еще раз говорю, что тебя люблю, и у меня нет гордости, когда это касается тебя. Но, увы, я не смогу все сразу забыть.
Она открыла глаза.
— Я только хотела сказать тебе, что ты был очень добр ко мне эти два дня.
— Хватит благодарить меня! — взорвался Жослин. — Ты не спрашиваешь, что я делал в Испании.
— Нет, — она отставила стакан, даже не пригубив его. — Нет, я спрашиваю тебя. Ты приехал найти меня? Или снова избить его, или что-то в таком духе? Бык уже сделал это за тебя. Доволен?
Жослин швырнул в стену бутылку виски, которую до сих пор держал в руках. Звук разбившегося стекла заставил Рафаэль вздрогнуть.
— Очень доволен! — заорал он.
Наступила тишина. Рафаэль смотрела на Жослина, который ходил взад-вперед по комнате, то засовывая сжатые кулаки в карманы, то вытаскивая их.
— Извини, — прошептала она.
— Рафаэль… Ты не хочешь говорить об этом?
Я опустошен. Завтра, рано утром, мне нужно быть в офисе… Клянусь, я не хотел, чтобы это случилось. Даже если я и думал убить его, это было всего лишь желанием, не более того. Все, чего я хочу, — это тебя. Я люблю тебя, Рафаэль… Ты говорила мне, что мы пойдем в это итальянское кафе недалеко от Сен- Сюльпис, и…
Но он не договорил, понимая неуместность своей настойчивости. Он не чувствовал ни стыда, ни страха, только лишь щемящую грусть, которая теперь надолго поселилась в его сердце.
— О, Жослин, нет!
Рафаэль боролась с воспоминаниями, которые все больше одолевали ее. Она не хотела унижать Жослина. Сейчас ей с трудом удавалось трезво мыслить. Девушка не могла презирать Жослина лишь потому, что больше не любит его. Она не хотела, чтобы что-то изменилось. Это заставило бы ее тоже меняться. Она будет одна… Рафаэль сползла с дивана на ковер, села, скрестив ноги, и посмотрела на него. Жослин вновь подумал, что потерял ее.