Двадцать минут спустя Малин и Карим стоят перед группой журналистов в фойе полицейского управления. Из телеканалов представлено только «Шведское телевидение», зато множество радиостанций, десяток пишущих журналистов и два фоторепортера, наверняка из «Корреспондентен» и «ТТ». Всего несколько дней назад журналистов собралось раза в два больше: летние ангелы на глазах падают в цене, все меньше способствуют розничным продажам газет, по мере того как следствие все заметнее увязает.
— В течение дня мы прорабатывали различные версии, — говорит Карим и продолжает под шуршание фотовспышек: — Ожидаем в ближайшем времени прорыва в следственной работе, но в настоящий момент я не могу предоставить никакой новой информации.
— А вы, Малин, вы что-нибудь можете сказать?
Снова шуршание, всполохи вспышек, и Малин щурится.
Даниэль.
Раньше она его не видела. Должно быть, подошел позже.
— Нет.
— Ничего?
Малин видит толпу репортеров, голод в их глазах, любопытство и усталость — все то же, что и у них самих. И прежде, чем она успевает осознать происходящее, с ее губ слетают слова:
— Мы связались с психоаналитиком, который создал психологический портрет преступника или преступницы. По всей вероятности, речь идет о человеке, который сам подвергался насилию, с глубинными нарушениями образа собственного «я». Этот человек является частью общества, однако оказался на обочине. Больше я ничего не могу сказать.
— Как зовут психоаналитика?
— Этого мы, к сожалению, не можем раскрыть.
Карим глотает тот факт, что Малин выдала журналистам информацию, которую до того ни с кем из коллег не обсуждала, и сочтя, что она безвредна, добавляет от себя:
— Этот портрет неофициальный, составлен на скорую руку. В Центральном управлении криминальной полиции ведутся работы по созданию более полной версии.
— А Сулиман Хайиф? Вы продолжаете держать его в следственной тюрьме? Есть ли новые доказательства против него?
— Он пока остается в следственном изоляторе.
— Но вы думаете, что его скоро можно будет исключить из списка подозреваемых?
— Без комментариев, — говорит Карим. — Это все.
Несколько журналистов хотят взять интервью у Малин, но она отмахивается со словами:
— Дома меня ждет дочь. Я тороплюсь к дочери, извините.
Туве и Малин доедают пиццы, которые Малин купила по дороге, они уже остыли, но в такую жару холодные даже вкуснее.
Туве все еще не пришла в себя после долгого перелета. Она проспала весь день, так и не поехала купаться, даже не виделась с Маркусом, хотя и разговаривала с ним по телефону.
— Когда ты встречаешься с Маркусом? — спрашивает Малин, отправляя в рот последний кусок пиццы.