Он вручил лорду Брэйдону некоторые бумаги.
Уже после беглого просмотра он понял, что в них содержится именно то, что он хотел знать.
— Могу я передать эти бумаги принцу Уэльскому, с тем чтобы он представил их маркизу Солсберийскому?
Задавая этот вопрос, лорд Брэйдон испытывал неловкость, возможно, оттого, что был бы нарушен регламент передачи информации.
В конце концов маркиз посылал в Берлин Тарстона Стэндиша.
— Учитывая то, что вы спасли меня и мою дочь, — ответил Тарстон Стэндиш, — я не могу быть столь неблагодарным, чтобы не исполнить любое ваше желание.
Лорд Брэйдон молчал.
Он смотрел на бумаги и думал, в каком восторге будет от них принц Уэльский.
Он сможет сообщить нечто конкретное маркизу, и он будет, несомненно, «первым из услышавших».
— Бы знаете, как я вам благодарен, — продолжал Тарстон Стэндиш, — за то, что вы не только вызволили меня из Берлина, но и спасли Лоилию от катастрофических последствий ее необдуманных поступков.
— Надеюсь, вы не будете очень строги к ней, — промолвил лорд Брэйдон. — Она хорошо сознает, что сделала ошибку, и не совершит ее вновь.
— Я позабочусь об этом, — тихо сказал Тарстон Стэндиш.
Лорд Брэйдон взглянул на него, не понимая, что он имеет в виду.
— Это была моя последняя миссия, — объяснил Тарстон Стэндиш, — и благодаря вам она увенчалась успехом. Я бы не хотел, чтоб моя отставка сопровождалась провалом!
— — Я не понимаю.
— Значит, я должен внести полную ясность. Я очень болен, хотя об этом никто не знает, кроме моего доктора.
Лорд Брэйдон удивленно смотрел на него.
— Когда я покидал Англию, — продолжал Тарстон Стэндиш, — из разговора с моим врачом я понял, что даже если не добуду чертежи немецкого орудия, которое так интересует маркиза Солсберийского, лично для меня это не будет иметь какого-либо значения, поскольку я не успею возвратиться, чтобы пожать плоды своего провала.
Лорд Брэйдон все еще ничего не понимал, хотя и не прерывал его.
Тарстон Стэндиш, однако, почувствовал его недоумение и сказал без обиняков:
— У меня туберкулез, и одно легкое уже сильно повреждено. Как вы понимаете, милорд, вопрос о моей смерти решится в сравнительно короткое время; доктора бессильны спасти мою жизнь.
— Я сожалею… страшно сожалею, — с сочувствием сказал лорд Брэйдон.
— Не сожалейте обо мне, — попросил Тарстон Стэндиш. — Если здоровье не позволяет мне делать то, что вселяет в меня радость жизни, то лучше умереть.
Он говорил совершенно спокойно и естественно, и лорд Брэйдон произнес:
— Я думаю, что в какой-то мере могу понять ваши чувства.
В это время он представил себе маленькую усадьбу с несколькими акрами земли, которую описала ему Лоилия, эту ограниченную жизнь, от которой зачах бы и он сам, любивший, как Тарстон Стэндиш, бродить по всему свету.