– Не слушай его! – заявила она. – Да, мы убивали людей. И я убивала людей. Но я поняла, что это плохо…
– Плохо? – загоготал мой отец. – Это подслушивать плохо. Или рыгать за столом. А убивать… Убивать – это так классно! Ты ведь разделяешь мои чувства, дочка? Можешь ничего не отвечать, я знаю, что разделяешь!
Мысли в моей голове метались. Какой ужас! Меня произвели на свет два маньяка! Неудивительно, что я сызмальства чувствовала тягу к смертоубийству. И стала в итоге киллершей.
– В итоге поняла: убивать – грех! – впервые повысила голос мама. – Поэтому и решила положить этому конец. Но Олежке, как водится, удалось вывернуться. И за его злодеяния расстреляли невиновного человека. Но я смогла сделать так, чтобы он уверился – мы, его жена и дочь, погибли.
– И нашу Оксаночку сдали в детский дом! – взвыл Винокур. – Какая же ты после такого поступка мать? Кстати, а как же с ребенком соседей, которым ты подсунула нашу дочь после того, как я их кокнул? Что ты сделала с их девчонкой? Потому что ее потом официально признали нашей дочерью и похоронили. Ведь убила же? А откуда у тебя взялся в ту ночь труп, который ты выдала за свое тело? Конечно же, кого-то грохнула! И после этого ты мне будешь впаривать о грехе?
– Ты прав, чудовище, – с отвращением произнесла мама, – я пошла на убийства. Но ведь если бы я воспитывала Оксаночку, если бы мы обе тогда скрылись, то девочка выросла бы и стала убийцей!
Отец снова захохотал:
– От судьбы не уйдешь! Потому что наша дочка и стала убийцей! И я ею горжусь! Правда, хотел ее убить, но теперь, конечно, ничего такого не сделаю. Мне удалось выяснить: Ника – профессиональный киллер.
Мама закричала:
– Нашу дочку зовут Оксаночка, запомни! И она убивает, потому что мы в том виноваты. Наши гены сделали ее такой. И наши грехи. Ведь твоя мать убила своего мужа, чтобы выйти замуж за другого…
Ого, отца Олега Кузнецова, то есть моего деда, оказывается, убила моя бабка…
– А твоя мамаша отравила не меньше тридцати человек! – заорал в ответ Винокур. – А отец вообще пошел работать в НКВД, чтобы убивать людей, так сказать, на работе. Он ведь в тридцатые и сороковые годы служил палачом!
Убийцы, убийцы и убийцы… Они были моими родственниками и определили мою судьбу. И, самое ужасное, я была одной из них.
Родители, похоже, были готовы сцепиться. И мама могла вновь совершить убийство. Поэтому я подошла к кровати. Отец засюсюкал:
– Ника, моя малышка, я в восхищении. Ты убиваешь и еще на этом зарабатываешь! Надо возблагодарить Господа, что я не кокнул тебя тогда в Подмосковье!