На мгновение мне показалось, что голова моего отца-маньяка улыбнулась. Словно он подбадривал меня и пытался сказать: «Дорогая Ника, ты хоть и убила меня, а в итоге станешь такой же, как я».
– Хорошо, – кивнула мама. – Уладишь все дела, а потом ко мне в монастырь.
– Нет! – воскликнула я. – В монастырь я не уйду. Дело не в монастыре. Убивать можно и там. А за его пределами – не убивать. У каждого своя дорога, мама!
Конечно, моя мать пыталась переубедить меня. Но не вышло. В ту ночь, когда я убила своего отца и избавилась от его трупа, мы с мамой подожгли пустой дом. А затем отправились каждая к себе.
Я обрела маму, но потеряла отца. Или наоборот? Потому что отец продолжал жить – во мне, в моих мечтах, деяниях и кошмарах.
Ибо кошмар не исчез. Мой жуткий сон по-прежнему регулярно приходит ко мне, заставляя с криком на устах просыпаться посреди ночи. Но теперь под окровавленной подушкой я вижу лицо – мое собственное лицо. И это ужаснее всего.
Я по-прежнему занимаюсь тем, чем занималась раньше. Время от времени навещаю маму в монастыре. И убедилась в том, что отец был прав: там частенько имеют место «несчастные случаи». Похоже, мама принялась за старое – если вообще когда-либо завязывала. Значит, ни от генов, ни от бесов, ни от судьбы не уйдешь?
Теперь я боялась не прошлого. Я боюсь настоящего и будущего. И саму себя. Ведь в ту ночь я убила отца… Почему? Вернусь к тем своим мыслям.
Во-первых, чтобы убедиться, что он точно мертв.
Во-вторых, чтобы избавиться от ночного кошмара.
А в-третьих…
В-третьих, потому, что он был прав.
Я не знаю, что ждет меня. И кем я стану. Завершу ли свою карьеру профессиональной убийцы – или начну новую. Я не хочу и не могу думать об этом.
Да, я никогда не убивала из удовольствия. Никогда – вплоть до той самой ночи.
Ибо в ту ночь…
И именно это не дает мне спокойно спать. Именно это пугает меня. И заставляет видеть под окровавленной подушкой собственное лицо.
Ведь в ту ночь я впервые убила из удовольствия.