Жирная девица, сделав удивленное лицо, развела руками и сказала:
– Елена Владимировна, миленькая, здесь же столько свидетелей. И все подтвердят, что я говорю правду. Мы просто шли мимо новенькой, а она на нас набросилась. Прямо бешеная!
Преподавательница, устало вздохнув, спросила у собравшихся:
– И что, так и было? Новенькая без причины бросилась на Куприянову и ее подруг?
Все дружно закивали, а несколько девиц, даже не из разряда «шестерок», стали объяснять, что я вела себя как заправская разбойница.
Елена Владимировна повернулась ко мне и спросила, поправив очки:
– Ну а ты, девочка, что скажешь? Как же твоя фамилия… птичья какая-то…
Одна из «шестерок» вдруг услужливо подсказала, строя мне гримасы из-за спины воспитательницы:
– Петухова у нее фамилия, Петухова!
Кое-кто захихикал, но Елена Владимировна, видимо, посчитав, что это и есть моя фамилия, кивнула:
– Ах, ну да, конечно, Петухова.
И тут захохотали все остальные, видимо, довольные, что унизили меня и задурили голову учительнице. Та же, шикнув на них, спросила:
– Итак, Петухова, скажи, неужели ты напала на Куприянову просто так, безо всякой причины?
Я собралась уже было поведать всю правду, но тут заметила, как жирнячка показывает мне из-за спины Елены Владимировны кулак. Да и, судя по постным лицам прочих девиц, никто бы не стал поддерживать мою версию.
– Да, – хмуро ответила я.
А толстая Куприянова тут же запищала:
– Елена Владимировна, миленькая, вот видите, она сама призналась! При свидетелях! В карцер ее, в карцер! Там ей самое место!
– Скажи, Петухова, почему ты решила напасть на Куприянову? Ты же ее не знаешь!
– Потому что она обижает тех, кто младше и слабее ее. И вымогает у них сладости, – заявила я, дерзко посмотрев в глаза шарообразной нахалки. Лицо у той перекосилось, и девица сделала недвусмысленный жест, проведя ладонью поперек шеи. Мол, ты покойница, новенькая!
Елена Владимировна, положив руку мне на плечо, повернулась к притихшей Куприяновой:
– Так и знала, что без твоих проделок не обошлось. Опять ты пристаешь к другим? Если кого в карцер и отправлять, так не Петухову, а тебя!
– И моя фамилия Соловьева, а не Петухова, – добавила я и улыбнулась, показывая «Винни Пуху», что ничуть не боюсь. Хотя, конечно, боялась. Еще как! Но не собиралась это демонстрировать.
Елена Владимировна, взглянув на часы, сказала:
– Сейчас начнется урок, так что разойдитесь все по классам. А тебе, Петухова… то есть Соловьева, я сейчас покажу твою комнату. Отныне ты будешь жить у нас, в нашем прекрасном доме.
Мы с ней пошли по лестнице на второй этаж, и я обернулась. Жирнячка Куприянова и ее «шестерки» кружком стояли в холле, о чем-то переговариваясь. Заметив, что я смотрю на нее, она снова провела ладонью по шее. Мне стало страшно.