– Мне страшно! – шепнула мне на ухо Тоня.
Я сама только разве что не дрожала от страха, но не признаваться же в этом перед подругой!
Подбодрив ее, я вставила ключ в замочную скважину железной двери. Попробовала повернуть, но не смогла. У меня от обиды даже слезы из глаз брызнули – как же так, трудились, разрабатывали план, ловили ящериц, тайком бегали в мастерскую, чтобы заказать ключи, – и все напрасно? Неужели наши старания коту под хвост?
Оказалось, что ключ в замке, дабы открыть его, надо поворачивать не против часовой стрелки, как в обычных, современных замках, а наоборот, по часовой. Замок здесь был старинный, хитроумный, чуть ли не с дореволюционных времен. Раньше в этой комнате хранились оружие и драгоценности княжеского семейства.
Наконец замок трижды клацнул и дверь приоткрылась. В лицо нам ударил затхлый запах старой бумаги, пыли и еще чего-то – то ли отчаяния, то ли ужаса. Тоня замешкалась, и я поняла, что ей не очень хочется идти первой в темное помещение. Поэтому первой вошла я и нащупала на стене выключатель. На улице бушевала буря, окон в архиве не было, со стороны коридора нас тоже никто увидеть не мог. Поэтому я смело повернула выключатель, и яркий свет залил комнату.
Архив был вовсе не таким большим, как я его себе представляла. В моем воображении он рисовался бесконечным коридором, заставленным полками с папками. Полки с папками здесь действительно имелись, однако не так уж и много.
Мы с Тоней принялись за дело. Папки оказались рассортированы по алфавиту, что значительно упростило задачу. Обнаружилось сразу несколько личных дел воспитанниц с фамилией Соловьева, но моего среди них мы не нашли.
Я внимательно осмотрела нужную полку, достала соседние папки, лежавшие в ячейках с другими буквами, но все было бесполезно.
– А ты точно Соловьева? – спросила меня Тоня.
Я только пожала плечами. Всю свою жизнь я звалась именно так и была уверена, что это моя настоящая фамилия.
– Посмотри! – воскликнула моя подруга, указывая на последнюю полку, у самой стены. – Вот здесь алфавит заканчивается. Видишь – ячейки Э, Ю и Я? Но почему тут еще какие-то папки лежат?
Действительно, там имелось несколько папок, которые лежали просто так, никак не рассортированные и ничем не обозначенные. Я схватила верхнюю из них, раскрыла – и увидела свою собственную фотографию.
Точнее, даже две фотографии – на одной из них я была изображена в возрасте, наверное, лет двух, когда и попала в детский дом. А на другой – уже старше, лет восьми, то есть когда меня перевели сюда, в Подмосковье.