Словно зачарованная, я листала свое личное дело, которое было на удивление тонким. Там имелся перечень всех тех детских домов, где я уже успела побывать. Но это я и так наизусть знала. Меня интересовало иное – кто мои родители и где они?
Сведения о них нашлись тоже. Всего пара строчек. Имя, отчество, фамилия. Моего отца, оказывается, звали Николай Петрович Соловьев. Мою маму – Ольга Ильинична. Были указаны год рождения и мамы и отца. И все, больше никаких сведений. Ни о нем, ни о ней. Ни адреса, где я жила с родителями до того, как оказалась в детском доме. Ни хотя бы малейшей зацепки.
Я перевернула последнюю страницу и увидела пришпиленную к листу канцелярской скрепкой пожелтевшую фотографию небольшого формата, на которой была изображена удивительно красивая женщина, с которой меня объединяло одно: несомненное семейное сходство.
– Твоя матушка! – присвистнула Тоня. – А какая красивая… Она у тебя что, актриса театра и кино, что ли?
Мне польстило то, что у меня оказалась такая красивая мама. Ведь чья еще фотография могла находиться в моем личном деле? Но фотографии отца я в папке не обнаружила. И отчего-то от этого заскребли на душе кошки.
Почему эта красивая женщина бросила меня? Не хотелось думать, что она поступила так по собственной воле… Странно, но о моем детстве у меня не было ни единого воспоминания – за исключением странного и страшного сна, который время от времени заставлял просыпаться с криком на устах.
Неужели это все, что осталось у меня от прошлой жизни? И неужели… Об этом тоже думать не хотелось… Неужели той жертвой, что лежала на кровати, с которой капала кровь, той несчастной без головы была именно моя мама?
От этой мысли я вздрогнула, а потом отшпилила фотографию и решительно положила в карман.
– Ты что делаешь? Ее же могут хватиться! – воскликнула Тоня.
– Ну и что с того? – ответила я хладнокровно. – Ты что, считаешь, что директор постоянно просматривает наши дела? Конечно, нет! И другие сотрудники детдома наверняка тоже их не листают. А если кто и вспомнит вдруг, что раньше тут была фотография, то подумают, что она просто затерялась. Вот и все. Ведь никто и представить не может, что мы с тобой пробрались в архив!
В конце концов мне удалось убедить Тоню. Сначала я вообще хотела прихватить все свое личное дело, однако поняла, что вот этого делать не стоит. Пропажа документов вызвала бы переполох, и кто знает, чем бы все закончилось. А исчезновение фотографии, к тому же пришпиленной к последней странице, точно останется незамеченным.
Я старательно переписала данные о своих родителях, обнаруженные в личном деле.