Было утро 2 июля 1921 года. Вчера на III конгрессе Коммунистического Интернационала выступал Владимир Ильич Ленин. А сегодня, на вечернем заседании, слово будет предоставлено Тельману.
Эрнсту не сиделось в гостинице, и он спозаранку отправился бродить по городу. Ему хотелось побыть одному, собраться с мыслями.
Да, есть вопрос, по которому он не согласен с Ильичей - Эрнст не принимает критику левых в рядах немецких коммунистов, которые торопят революцию в Германии и во всем мире. Он тоже торопит ее... Но, как сторонник централизма, он подчинится решениям конгресса. Так и будет сказано сегодня с трибуны.
Тельман до мельчайших подробностей вспомнил выступление Ленина на вчерашнем утреннем заседании. Во время ожесточенных перепалок между делегатами, стараясь вникнуть в доводы выступающих и следя за ними, Эрнст вдруг потерял Ленина из виду. За столом президиума его не было. Оказалось, Владимир Ильич сидит левее и чуть позади трибуны. На коленях блокнот. Внимательно слушая очередного оратора, Ленин делал какие-то пометки и изредка подносил к губам карандаш. Лицо Ильича то хмурилось, то светлело, то принимало выражение холодного гнева, а иногда на нем мелькала едва заметная усмешка.
Особенно выразительными и живыми были глаза. «Говорящими» назвал их кто-то из товарищей Тельмана.
Свое выступление Ленин начал, резко подавшись вперед:
- Мы победили в России потому, что имели за собой прочное большинство не только в рабочем классе, но и в армии, и в крестьянстве. Немецкие товарищи торопят революцию, еще не завоевав на свою сторону народные массы.
«Надо начать революцию, и они пойдут за нами!» - мысленно возразил Тельман.
А Ленин продолжал, сопровождая каждую фразу рубящим движением руки:
- Необходимо научиться вести настоящую революционную борьбу. Германские рабочие уже приступили к этому. Сотни тысяч пролетариев геройски сражались в этой стране во время ноябрьской революции. Но сейчас мы наблюдаем спад рабочего движения. На это нельзя закрывать глаза! И не следует искусственно торопить события! Необходимо немедленно же начать учиться, учиться на совершенных ошибках тому, как лучше организовать борьбу. Мы не должны скрывать наши ошибки перед врагом. Кто этого боится, тот не революционер. Наоборот, если мы открыто заявим рабочим: «Да, мы совершили ошибки», то это значит, что впредь они не будут повторяться и что мы лучше сумеем выбрать момент. Если же во время самой борьбы с нами окажутся большинство трудящихся - не только большинство рабочих, но большинство всех эксплуатируемых и угнетенных, - тогда мы действительно победим!