Последние слова прозвучали под гром аплодисментов.
...Уже после заседания, шагая по московским улицам, Тельман подумал, что те ленинские слова - пророческие. Пролетарскую Россию не смогут одолеть ни интервенция, ни разруха. Сейчас самым опасным врагом был голод. Русские газеты пестрели заголовками о борьбе с голодом. Советская власть прилагала все силы, чтобы спасти народ от вымирания, и в первую очередь - детей. Для этого всюду открывались столовые- при заводах и фабриках, в каждом крупном селе. Детские дома и приюты принимали десятки тысяч сирот и беспризорных...
Возвращаясь в гостиницу, Тельман прошел вдоль Кремлевской стены, мимо памятника делегату II конгресса Джону Риду, умершему в прошлом году. Памятник был высечен из громадной гранитной глыбы. Несколько дней назад на его торжественном открытии присутствовали и немецкие коммунисты. Даже в эти тяжелые дни революционная Россия не забыла почтить память американского журналиста, автора книги «Десять дней, которые потрясли мир». И это поразило Эрнста. Но еще более поразительной казалась ему стойкость русских людей, оборванных, разутых, изнуренных недоеданием. Их косил тиф - в Ростове, Воронеже, Орле, Астрахани и даже под Москвой; в Орехове-Зуеве появилась страшная азиатская гостья - холера. Почти вся Западная Россия лежала в развалинах, а в Сибири японские войска занимали один город за другим.
Но никакие грозы и черные ветры не могли загасить пламя революции. Эрнст Тельман все больше убеждался в этом, вникая в жизнь новой России. Да, голод, разруха, эпидемии, но характерно: после открытия памятника Джону Риду делегаты конгресса были приглашены посмотреть пьесу Владимира Маяковского «Мистерия-буфф», решенную постановщиком в новом, революционном ключе. Спектакль шел в цирке на немецком языке.
Перед началом Эрнста познакомили с хрупкой девушкой, которая смотрела на него большими жгучими глазами.
- Рита Райт, - сказали ему. - Это она перевела пьесу Маяковского. За десять дней!
- Где же ты так научилась немецкому? - спросил он с удивлением.
- Иностранным языкам учит революция! - ответила Рита.
Было красочное представление, в котором участвовало 350 актеров! Оно воспринималось незаконченным действом, как сама революция.
А стихи Маяковского даже в переводе были хлесткими, как лозунги, грубыми, как голоса улицы, и звучали, как клич боевой трубы...
И снова мысли Тельмана вернулись к Ленину. Вспомнилась встреча с ним на совещании немецких, польских, венгерских и итальянских коммунистов, накануне начала работы конгресса.
Эрнста удивило, что с польскими и итальянскими товарищами Ленин свободно беседует на их родных языках. С делегацией из Германии Владимир Ильич говорил по-немецки, а у Эрнста, хитро прищурившись, вдруг спросил: