Нина отчаянно нуждалась в союзнике. Ей надо было переманить на свою сторону дочь, привлечь ее, припахать к своим мечтам так, чтобы Матильда дополнила идеальную картину ее вдовой старости. Иначе откуда возьмутся шаловливые внуки и безобидные бабские сплетни за чаем с вареньем?
От чая Матильда отказалась. Отказалась помочь матери разобрать «семейные архивы» — пачки старых фотографий пополам с газетными вырезками и просроченными квитанциями, годами копившимися на антресолях. Она не могла не заметить появившуюся во взгляде Нины заискивающую беспомощность, но отчего-то ей было не жаль мать. Наоборот, неизвестно откуда поднявшаяся жестокость накатила на нее, как тошнота. Матильда почувствовала, что стоит ей задержаться еще на четверть часа, и тошнота эта хлынет из нее потоком жгучих, обидных, несправедливых слов. Несправедливых потому, что теперь уже не имели значения все эти ежедневные стычки между матерью и Павликом, все ее упреки, все военные действия. Просто Павлик прожил свою жизнь как сумел, прожил, и всё, и она кончилась, и никто не виноват. Превозмогая себя, она протянула руку и погладила мать по волосам.
— Я пойду.
— Зачем приходила-то?
— Соскучилась но папе.
— Так останься, помянем.
— Нет.
Нина встала между Матильдой и входной дверью. Она понимала, что лучше было бы сейчас — вот именно сейчас — отпустить дочь, не заводить разговоров о дороговизне съемного жилья, о болезнях и одиночестве. Это понимание боролось в ней с всегдашним желанием действовать кому-нибудь в ущерб, все равно кому, да хоть самой себе, лишь бы не пускать все на самотек.
— Матюша, останься! — Нина вцепилась в рукав ее пальто и поползла вниз, как оседающее тесто.
Матильду охватила досада. Она попробовала под мышки оттащить Нину от двери, как капризного ребенка, закатившего скандал в супермаркете, но перевес в буквальном смысле был на стороне Нины. Тихонько подвывая, Нина тянула сразу за оба конца шали, накрученной на шею дочери, словно собиралась задушить ее, повиснув всей тяжестью. Быстро ослабев от борьбы, Матильда опустилась на пол рядом с Ниной. Она прижала голову матери к своему плечу, так, словно укачивала младенца: мам, ну не надо, все будет хорошо, ну правда, мам, просто не сегодня, я не могу сегодня, смотри, что у меня есть для тебя.
Шмыгая носом, Нина открыла коробочку с часами и на время притихла. Мати воспользовалась паузой, чтобы освободиться.
— Я хотела подарить на Новый год, но лучше сейчас. Я, возможно, уеду.
— Куда?
— Не знаю, в путешествие. В теплые страны. Даже, наверное, на Кубу.