«Чуешь лошадь? Что видишь? Выброшенный фильм… убивает надежду… В кои-то веки ни о чем не спрашивай. Поспеши, времени почти не осталось. Прощальное письмо с этого адреса. Хорошо, я целиком больше не могу ничем заниматься. Дядя Джим все твердил: «Сын, мы сделали все, что могли. Мы семья ночи». Открытая рана… деньги измазаны кровью старых фильмов.
«Мы надеемся выдержать? 57теquierasбольной склонился?
Позвали на свету Петр играл с камнями… один укол радиоактивных «Былых дней»… шепот темных улиц на потускневшей фотографии с Панамы горюют о потерянном утре, и хуже всего то, что он ничего не может сделать. Потом однажды его привели к этому врачу, и здесь начинается мой рассказ. «Фил сказал, я могу начинать где угодно»/ Интересно, что осталось от прежней мечты? печальное бормотание улиц дурацкое грязное тело шрамовой ткани пахнущей теплой пижамой на рассвете.
«Поспеши, всюду идут бои. Забери отсюда эти грязные панамские фотографии пелена падает с фонтана. Помоги встать. Генри, Макс, подойдите сюда. Я расплачусь. Фил взрыв в шахте мечты. Знаешь их шахту?»
Горестный зов из рассветных далей зольников и задних дворов. «Я проделал долгий путь с фотографиями беличьей охоты».
3 апреля 1882 года. Город Сент-Джей, Миссури. Утро. Температура 44 – Восход в 6:10 – Ветер дует с юго-востока – Понедельник – занавески в разбуженных комнатах бардак на постелях смерть шепчет забытое имя.
«Да, это я жду в комнате. Да, это я скольжу за гниющими кусками себя на фотографии грязнее чем мой старый дом. Фотография ужасно пыльная… (Ты сам? Quien es?)
Да, его поймали. Я сам? (Quien es?) Что ты видишь?
Выброшенный фильм трещит на ветру. Каждое слово убивает надежду.
„Спроси его… давай, спроси. Чтобы охрана была. Это приказ“. Доктор Альберт Уильяме.
„Bonjour – oui oui – Ты где? Ваш консул так и не согласился оплатить счет“.
„Можно я скажу? Я знаю, дай скажу“.
Не предназначены для регулярного повторения… выпадает из черного „кадиллака“ на дорогах 1920… музыка без паспорта… Shonte Wetter…* Мак Нож…
* Карошая погода (нем.).
Ты еще там 872 Голден-гейт? Тишина 1920 прудов в пустых местах. Возьмите сзади когда мистер Брэдли я угасаю в комнате в Гуаякиле – улицы лихорадки и смерти. Консул посмотрел на бланк, лежащий на столе. „Чем могу помочь?“ Хилл-стрит стих R12 у меня на столе. Видишь, сколько времени. Мы ждали слишком долго. Старый ответ все дальше и дальше – давно уже утро – дохлая белка на столбе… Посмотрел на бланк, лежащий на столе. „Давно пьешь кровь?“ „А ты пониже будешь“. Далекий дух поплыл в лес. Узнаешь меня в иностранных шмотках, цыпочка? Даритель ветров мое имя».