Полчаса молитвы за шторами – и зрение обостряется, как у сыщика. Забытые вами улики так и лежат на полу – да еще какие улики! Два тельца, сплетенные в рифму, две завитушки, свернутые в рожок. Выпутав из него трусы, вы прибираете их в карман, а шелковые стринги запихиваете под подушку, на которой находите несколько волосков. Поскольку супруги блондины, темные трещинки на постели угрожают раздвинуться в пропасть. Лучше их сразу сдуть. Теперь – подготовка к веселью.
Обыскав чужую одежду, опрокинутую на стуле, я нахожу то, что нужно, и перекладываю в карман. Мобильник лежит на комоде. Проверив последний звонок, по высветившемуся номеру я отсылаю Синице смс-сообщение: “Прилечу, аки крылатый амур. Расчетное время – 11. Да сотвори знатных ястий поболе!” Потом возвращаю мобильник на место и обнаруживаю на тумбочке новый роман Фортунатова. Удача мне благоволит: будет чем разнообразить часы ожидания.
Заслышав шаги, я шмыгаю снова за штору. Спустя вдох и выдох она раздвигается, и в рот мой впиваются губы.
– Беги, – велит Ксения, выцедив из меня воздух. – Дверь входная открыта. Он сидит к ней спиной.
– Не про меня покидать до срока поле блаженства, – качаю я головой.
В глазах ее столько всего, что из них брызжут слезы. Фонтан из брильянтовой пыли. В его свечении Ксения кажется красивой и молодой. Как будто все лишние, сытые, скверные годы вылились в плач и теперь утекают, кропя мне ладони.
– Будь что будет, – шепчет она и, утершись халатом, босоногой девчонкой выбегает из комнаты. Стоит женщине показать, что ради нее вы рискуете, как она ради вас взойдет на костер.
Широк подоконник достаточно, чтобы уткнуться в нишу спиной и, согнув колени, расположиться для чтения. Зевак со двора бояться не стоит: в богатых дворах зевак не бывает – за шлагбаум не пускает охрана.
Старина Фортунатов отвратный субъект, но излагать умеет. Книга меня увлекает. При всей ироничности стиля, повествует роман о любви. О разных ее ипостасях, начиная от страсти, кончая смирением. Текст забавен, циничен, но буквально пронизан чувством любви – к женщинам, детям, животным, к жизни, земле и еде. Бывают книги, читать которые хочется хором или по крайней мере вдвоем. Не вслух, а одновременно. Я думаю: Жанна была неправа. Если кто и умеет награждать настоящей любовью, так это Матвей, а не я. При всем том Фортунатов – чудовище. Представить его нежным любовником сложно, а вот распущенным фавном – легко. По большому счету все в книге – ложь. Но отчего-то она правдивей любой из минут, когда я отвлекаюсь от строчек и с подозрением слушаю время. “Ну и кто из нас, братец, фальшивка?” – задаюсь я вопросом. На него имеется два варианта ответа: мы оба или ни он и ни я.