— Больше я не задержу тебя. — Она поднялась со стула и направилась к двери, но на полдороге остановилась и повернула голову, как будто что-то вспомнив. — Да, вот еще что, папа.
В руках его уже снова было перо, большая голова склонилась над очередным документом.
— Слушаю тебя.
— Я поступаю на курсы санитарок в госпиталь Святой Елизаветы.
Она все-таки сказала это.
— Нет! — Кулак отца с такой силой обрушился на стол, что несколько бумажных кип рухнуло, а перо полетело на пол. — Ты этого не сделаешь!
— Папа, выслушай меня. Пожалуйста. Я это делаю, потому что…
— Валентина, я уже сказал. Ты должна выбросить из головы эту глупость. — На лбу его заблестели бисеринки пота.
— Я подумала, — терпеливо произнесла она, — что мы могли бы договориться.
— О чем ты?
Осторожно, Валентина. Осторожно!
— Для поступления нужно твое письменное согласие, потому что мне еще нет двадцати. Папа, прошу тебя, подпиши разрешение, а взамен я обещаю, что станцую с твоим очаровательным и нужным капитаном Черновым. Я поулыбаюсь ему, посмеюсь, похлопаю ресницами и помашу веером, как делают пустоголовые дурочки, в общем, буду вести себя именно так, как ты хочешь. — Выдержав паузу, она улыбнулась и прибавила: — Если ты подпишешь разрешение.
— Я этого не сделаю.
— Но, папа, ты только представь: днем меня никто не будет видеть, я буду обычной санитаркой в обычном госпитале, до которого никому нет дела, а по вечерам буду для тебя превращаться в любимицу петербургского общества. Буду есть икру, пить шампанское и танцевать столько, сколько ты пожелаешь. — Девушка качнула бедрами, показывая, как бы она закружилась в вальсе. — О вас, господин министр, заговорят при дворе. Твое положение укрепится, тебе начнут завидовать. Ведь тебе это нужно, правда? И я тоже этого хочу. — Валентина улыбнулась. — Нас обоих это устраивает. Согласен, папа?
Министр достал из кармана большой белый носовой платок и вытер вспотевшее лицо. Немного помолчав, он произнес:
— Согласен.
— Спасибо, папа.
И она ушла, прежде чем он успел передумать. Едва зайдя в свою комнату, Валентина достала из кармана ключик и открыла ящик письменного стола. Она достала истрепанный листок бумаги, внимательно прочитала его и перечеркнула последний пункт списка, номер одиннадцатый. С папой она договорилась.
Валентина знала, что отцу это не понравится, так же как не нравилось ей самой, но понимала, что шантаж — единственный способ попасть в госпиталь. Медленно она расстегнула жемчужные пуговицы на рукаве, обнажила запястье, посмотрела на бледную кожу и представила себе пальцы Фрииса, лежащие на ней.