Спустя час в его кармане уже лежала пачка выигранных рублей и пара долговых расписок. Он любил азартные игры, хотя и относился к ним с осторожностью. Йенсу приходилось видеть, к чему может привести такое увлечение. Однажды он сидел за карточным столом с человеком, который посреди игры выхватил из кармана револьвер и пустил себе пулю в лоб. В другой раз он встретил на железнодорожной платформе старого друга, которого отправляли в Сибирь на десять лет за участие в заговоре. Этот человек поставил все на какую-то придворную интригу, целью которой было отстранить великого князя Владимира от управления армией. Он рискнул и проиграл.
И все же Йенс любил риск, но риск обоснованный, в точно выбранное время. Сегодня был как раз такой случай.
— Фриис! Вот уж не ожидал вас встретить здесь.
Йенс удивился, что Давыдов заметил его в толпе гостей, но и обрадовался, потому что это значительно упрощало первый шаг.
— Добрый вечер, господин министр.
Они поклонились друг другу. То был не официальный поклон, а скорее дружеский. Вообще-то министр был человеком довольно мрачного вида, с густыми тяжелыми бровями, которые, казалось, так и норовили опуститься ему на самые глаза. К тому же после недавней стычки во время обсуждения финансирования прокладки туннелей держался он несколько натянуто. На этот раз на министре был элегантный фрак с тугим белым жилетом и воротничком, но вид у него был такой, словно ему не до веселья. Тем не менее обычно землистые щеки его разрумянились, и Йенс, заметив это, подумал о том, сколько уже дорогого французского коньяку успел выпить за вечер Давыдов.
— Добрый вечер, сударыня.
Йенс склонился над рукой супруги министра, маленькой женщины средних лет в вызывающе фиолетовом платье. Она много улыбалась, как будто старалась за двоих, за себя и за мужа.
— Какой чудесный вечер! — вся сияя от восторга, произнесла она. — Боже, как я люблю, когда вы, мужчины, так нарядно одеваетесь!
Во дворце было много военных в парадной форме. Молодые офицеры в белых, синих или красных мундирах с разноцветными погонами важно прохаживались по просторным залам, покачивая изысканными аксельбантами, в надежде привлечь к себе внимание молодых барышень, обмахивающихся веерами. Военных здесь было даже больше, чем штатских (обычное дело для петербургских светских торжеств), и среди них самыми красивыми и самыми заносчивыми всегда были гусары. На плечах военных держалось величие России, и господа офицеры не уставали об этом напоминать.
Распорядитель бала в напудренном белом парике и узких красных бриджах трижды ударил золоченым жезлом по мраморной ступеньке, возвещая о прибытии очередного гостя.