— Выйди оттуда, — приказал Йенс.
Мальчик поднял из воды собаку. Точнее, голову собаки. Большое коричневое тело оставалось под водой, и мальчик поднял ее голову надо льдом, чтобы животное могло дышать. Он стал гладить мокрую морду, снимать с глаз налипшие водоросли.
— Алексей, брось ее. Она уже умерла.
— Нет.
— Выходи из воды. Ты сам замерзнешь насмерть.
— Нет.
Никогда еще Алексей не перечил. Йенс спрыгнул с лошади и поднял из воды безжизненное животное. Это был крупный пес с лохматой шерстью и молодыми белыми зубами. Вместе с Алексеем, который продолжал тереть одно из поникших ушей псины, Йенс, обливаясь холодной водой, вынес животное на сухую землю.
— Я хочу ее домой отвезти, — сказал Алексей.
— Зачем?
Мальчик прижал к груди мокрую голову собаки.
— Если бы я умер в реке, мне бы хотелось, чтобы меня кто-нибудь похоронил.
С этим Йенс не стал спорить. Он привязал своим ремнем собаку к седлу пони, потом подсадил Алексея на Героя и запрыгнул сзади. Расстегнул пальто, укрыл дрожащего мальчика и помчался домой.
— Дядя Йенс, а у вас когда-нибудь была собака?
— Да. В детстве у меня была лайка. Добродушная, но зубастая псина. У меня на память до сих пор шрамы остались. У каждого мальчика должна быть собака.
Маленькая голова перед ним кивнула, потом повернулась, и на Йенса устремился умоляющий взгляд.
Тот вздохнул.
— Хорошо, я поговорю с твоей матерью.
14
Йенс, как и обещал, приехал к Валентине. Остановившись на пороге, он вдруг оробел, как какой-нибудь сельский простофиля с соломой в волосах. Это было даже смешно. Он обедал и пил вино с лучшими дамами Санкт-Петербурга, при этом и бровью не вел, разве что если решал пофлиртовать. Но это нежное юное существо одним лишь взглядом больших карих глаз или поворотом головы в его сторону заставляло его с волнением думать о том, что у него слишком большие ноги или слишком широкие плечи. Движения девушки были проникнуты музыкой, из-за чего все остальные вокруг начинали казаться неповоротливыми и нескладными созданиями. Даже тогда, в санях, она поднялась с грязного дна и села рядом с ним легко, как дыхание летнего ветра над Невой.
Дверь открыл лакей в ливрее. Он провел Йенса в приемный зал. «Впечатляет! — подумал Йенс, осматривая золоченые подсвечники и мраморные статуи в нишах на стенах. — Русские любят выставлять свое богатство напоказ, точно павлины, распускающие причудливые хвосты».
— Валентина Николаевна сейчас занята. Она в голубом салоне.
Лакей был молодым худощавым парнем с узким лицом и непомерно большими руками. Йенс вручил ему свою карточку.