— Передайте ей, пожалуйста, что я жду ее.
Лакей растворился. Так, значит, она сейчас занята. Может, у нее какая-то подруга из института? В Санкт-Петербурге было принято с утра приезжать к подругам и оставлять свои карточки с тем, чтобы позже собираться на чай и вечером вместе ехать на балы, вечеринки или другие увеселения. Семь-восемь раз в день менять платья было для женщин обычным делом. Йенс подумал о словах Валентины, произнесенных при свете луны: «Я хочу чего-то большего». Он не мог винить ее. Но становиться санитаркой?.. Это совсем другое дело.
— Валентина Николаевна ждет вас.
Йенс вошел в голубой салон. Вероятно, он был обставлен мебелью с обивкой голубого цвета, но Фриис этого не заметил, потому что видел лишь Валентину. Она сидела на парчовом диване. Руки ее покоились на коленях, а точеная спина была неестественно выпрямлена. Ему показалось, что ее что-то беспокоит. Что? Его вторжение? Однако она улыбнулась, встала и протянула руку.
— Рада видеть вас.
Держалась она отстраненно, как будто это не она прижималась к его груди той ночью в санях на холодной темной дороге.
— Надеюсь, вы не захворали?
— Нет-нет, я совершенно здорова.
Внимательные темные глаза ее задержались на нем чуть дольше необходимого, прежде чем она опустила ресницы и отвернулась, зашелестев шелками.
— Позвольте представить вам капитана Чернова.
Только сейчас Йенс обратил внимание на то, что в комнате она не одна. В кресле рядом с диваном сидел светловолосый гусар. У молодого человека было широкое симпатичное лицо и уверенный, чуть надменный взгляд, который появляется у людей, которым приходилось убивать. Йенс встречал такой взгляд у военных, которые, побывав в бою и уцелев, начинали верить в собственную неуязвимость. Но сегодня от него не пахло кровью и в своей безукоризненно чистой форме и вычищенных до блеска сапогах он выглядел очень импозантно. Йенс вежливо поклонился, подумав о том, что с удовольствием отправил бы его поработать в один из своих туннелей. Чтоб испачкать хоть немного.
Валентина улыбнулась капитану.
— Это Йенс Фриис. Инженер. Вы, кажется, не так давно встречались на балу.
— В самом деле? — обронил капитан Чернов. — Не припомню.
— Неудивительно, — ответил Йенс. — В залах было так людно.
Но они оба помнили ту встречу. Йенс увидел это по глазам молодого человека. Чернов не забыл, как Фриис с лимонадом в руках пробрался сквозь толпу и умыкнул Валентину прямо у него из-под носа.
Когда расположились в креслах, служанка подала чай в маленьких, тонких, как бумага, фарфоровых чашках с золотыми каемками. Такую кукольную чашечку Йенс запросто мог раздавить пальцами. Валентина направила разговор в безопасное русло: заговорила о новом ресторане, недавно открывшемся на Невском проспекте, потом помянула князя Феликса Юсупова, наследника одной из богатейших фамилий в России, который недавно вернулся из Оксфордского университета во дворец на Мойке, высказала свое мнение о последнем выступлении Кшесинской. Но ей было скучно. Йенс видел это по тому, как напряженно она держала плечи. Поэтому он заинтересовался, когда она вдруг повернулась к Чернову и, глядя на него невинными глазами, спросила: