— Нет, Йенс, благодарю вас, но мне нельзя задерживаться.
Он взял в свои ладони ее затянутые в перчатки руки, и она не стала противиться. Йенс внимательно посмотрел на них.
— Такие маленькие кисти. — Он провел пальцами по ее ладони. — Но какой талант в них заключен.
Голова Валентины качнулась, внутри все вспыхнуло.
— Так о чем вы хотели со мной поговорить? — спросил он, не отпуская ее рук.
— Вы говорили, что у вас есть друг доктор.
— Да, есть.
— Мне нужна его помощь.
Его пальцы сжались чуть сильнее.
— Вы больны?
— Нет-нет, я здорова.
— В таком случае какой же помощи вы от него ждете?
И она рассказала ему о своих неудачах в госпиталях. Слова будто сами лились из нее. Она рассказала о презрительных взглядах, которыми ее встречали, об отказах. Валентина поведала ему, что все, с кем она разговаривала, считали, что она не сможет быть санитаркой. Несмотря на то что санитарок везде не хватало, никто ей не верил.
— Даже наш семейный врач отказался мне помочь.
Она рассказала Йенсу, как все это ее разозлило и как ей хотелось уткнуться головой в стол и кричать от обиды, но вместо этого она пришла сюда, через весь город, на эту широкую улицу, усаженную деревьями, и стала ждать его. Он слушал ее, не перебивая, и, когда она закончила, он не посоветовал ей бросить это занятие. Этого она боялась больше всего: боялась, что его голос присоединится к общему хору, боялась, что он, не понимая, насколько это для нее важно, попытается вырвать из ее рук будущее. Но он не сделал этого.
— Идемте, — коротко произнес он. — Поговорим с доктором Федориным.
— Спасибо.
— Он поможет… Если даже за это мне придется пообещать поддаваться ему в карты весь следующий месяц. Но, — он чуть подался вперед и всмотрелся в ее глаза, — вы уверены, что это именно то, что вам нужно?
Она кивнула.
— Да. Я уверена.
— Что ж. Очень хорошо. Идемте, потолкуем со старым мошенником.
— Вы не могли бы отпустить мои руки?
Он опустил на них взгляд удивленно, с таким видом, будто она потребовала от него чего-то совершенно невозможного.
— Если они вам необходимы. — Он церемонно поклонился и поднес к губам ее кисть. — За будущее санитарки Ивановой.
«Разве такой человек может не нравиться?» — подумала она.
Доктора Федорина они застали в гостиной, где он, сидя на полу, играл в карты со своей пятилетней дочерью. Пытаясь сосредоточиться, доктор почесывал бакенбарды.
— Простите, что не встаю, но Анечка меня бьет по всем фронтам.
Девочка, прижимая карты к маленькой груди, улыбнулась.
— Я в одной игре поддалась папе, — заявила она, потом, увидев, какой картой походил отец, просияла и быстро положила сверху козырь.