-Ты снова здесь. Но ты по прежнему не готов. Зачем ты пришел? Разве я не предупреждал? Такое поведение раздражает. На этот раз удалось выкрутится, но ты ничему не научился. Рано или поздно всякой удаче приходит конец. Нельзя полагаться только на нее. Достоин ли ты второго шанса? Нужно подумать. - Его монолог походил на бред сумасшедшего. Порой сложно было отличить вопрос от восклицания, ударения в словах ставились случайным образом и интонация постоянно изменялась. Я даже не был уверен, что человек в зеркале обращался ко мне, а не разговаривал сам с собой. Как бы то не было мне это все надоело, и я попытался что-то сказать, но ничего не вышло, мой рот открывался, губы шевелились, но не было слышно ни единого звука. Тем временем Ворон, как я решил его называть, задумчиво наблюдал за моими безуспешными попытками. В конце концов я прекратил свои потуги, смирившись со своей беспомощностью. И покорно посмотрел на Ворона, в ожидании его нового монолога.
-Возможно ли, что в происходящем нет твоей вины? Сомнительно. Но ты избавился от своей ноши. Полагаю, теперь ты достоин. Иначе меня бы здесь не было. Значит придется подождать еще немного. Проблема в твоей психике, она все еще слишком нестабильна, на восстановление понадобится какое-то время. Но если вернешься неподготовленным в следующий раз, то пощады не жди, спешить не следует. Даже если погибнем мы оба, таков будет выбранный путь. А теперь прощай. - Видение исчезло так же внезапно, как и появилось, а на смену ему пришел обычный сон. В нем я постоянно от кого-то бежал, с кем-то сражался и спасал прекрасных эльфиек, только вот благодарности с их стороны почему-то так и не получил. Одним словом, неправильный какой-то сон.
Очнулся я в тесном корабельном трюме. Хорошо или плохо, но благодаря удару по голове, из-за которого я потерял сознание на острове, а так же предположительно заработал себе сотрясение мозга, воспоминания о первых днях пребывания на борту пиратского корабля в памяти отложились весьма смутно. Словом 'терпимо' мое самочувствие стало возможно охарактеризовать только на четвертый день плаванья, и то с натяжкой. Температура спала, я перестал терять сознание каждые несколько часов, и рассудок начал понемногу проясняться.
Кроме меня в трюме находилась еще дюжина мужчин. Общительными моих товарищей по несчастью назвать язык не поворачивался, но в конце концов нужная информация от них была получена. Во-первых: мое социальное положение значительно ухудшилось, из человека свободного я превратился в бесправного раба. Во-вторых: рабы теперешним нашим хозяевам нужны были исключительно как товар, и корабль в данный момент как раз направлялся в Паргас, самый крупный город к востоку от границ Империи, где нас планировали выставить на торги. Паргас являлся пристанищем для пиратов, работорговцев, контрабандистов, беглых преступников и прочей публики не согласной с имперским законодательством. Большинство из них в Империи давно бы повесили, не утруждая себя такими излишествами как суд и следствие. Очевидно, что нынешнее положение вещей меня ни чуть не радовало, и дело тут вовсе не в моей привередливости. Перспективы удручали еще больше, поэтому какое-то время я предпочел о них не думать.