Бензин дал сто метров. Мало. На самолете много лишнего масла, но масляный бак не опоражнивается в полете. Гроза огляделся — перед глазами панель радио. До нее легко дотянуться. Ее ничего не стоит сорвать, но самая аппаратура — под сиденьем, ее не вытащишь. Кабина так тесна, что невозможно даже повернуть плечи. Что есть еще лишнего? Пулеметы? Они далеко. Ага! При них есть тысяча бесполезных патронов…
Сквозь гул мотора отчетливо прерывалось дробное та-такание пулеметов. Гроза не снимал пальца со спуска до тех пор, пока счетчик не показал, что у пулеметов не осталось ни одного заряда.
Стрелка альтиметра лениво отмеряла десятиметровые деления. Два деления двадцать метров… Мало! Мало!
Оставалось одно — снаряды. Их сто. Вес снаряда — семьсот граммов. В сумме — это еще полсотни метров. Если оставить себе десять снарядов, можно подойти на дистанцию прямого выстрела.
Гроза решительно потянул спуск пушки. Четкий белый след каждого третьего снаряда чертил кривую траектории в сторону дирижабля и, не дойдя до него, уходил в пространство.[29]
Фейнрих, стоявший на рулях в гондоле дирижабля, с усмешкой смотрел на эти красивые белые линии. Он бросил командиру корабля:
— Господин капитан, посмотрите. Этот дурак стреляет в небо.
Капитан, сухой офицер с седыми усиками, хмуро огрызнулся:
— Вы бы думали, прежде чем говорить. Облегчить самолет — значит приблизиться к нам.
Он осторожно постучал толстым пальцем перчатки по покрытому испариной стеклу альтиметра. Не оборачиваясь, Крикнул:
— Механик! Как с балластом?
— Чисто, господин капитан.
Капитан нагнулся к борту. Сквозь заиндевевшее стекло гондолы он смотрел на медленно приближающийся истребитель.
— Молодец! — сказал он, ни к кому не обращаясь. — С такими можно делать дело. — Проследил глазами новую кривую траектории трассирующего снаряда: Если у него есть еще с десяток снарядов, он до нашей шкуры доберется… Прикажите обстрелять его. Если это ему и не повредит, то, может быть, попугает.
Фейнрих поднес к губам микрофон:
— Пулеметный огонь по истребителю противника!
У Грозы не было десяти снарядов. В глазах счетчика ясно чернела цифра «6». Облегчать самолет было больше нечем. Гроза просительно глядел на альтиметр. Стрелка нерешительно вздрагивала около одного и того же деления: 13200. Самолет не хотел идти ни на один метр выше. Гроза подумал и выпустил еще четыре снаряда. Они прошли под самой гондолой корабля. Осталось два выстрела.
Стрелка бензиномера у самого нуля.
Гроза в последний раз смерил расстояние. Он двинул сектор до конца. Стрелка тахометра прыгнула за красную черточку. Но Гроза уже не смотрел на нее. Его не интересовал больше и альтиметр, стрелка которого медленно двинулась вправо. Не беспокоила даже тревожная вибрация всего самолета. Внимание было сосредоточено на прицеле. Гроза нажал гашетку…