Герцог недоверчиво уставился на нее.
- Ваша любовь так же чиста и жертвенна, как любовь трубадуров, подобно вам, навсегда посвятивших себя служению даме, которую они боготворили до последнего дня, - подняв на него глаза, сказала Сирилла. - Теперь я знаю, что тогда произошло, - тихо добавила она:
- Обещаю, что не доставлю вам никаких неприятностей, я буду помогать вам, и никто ни о чем не догадается.
- О чем не догадается?
- Ваша любовь - это священное чувство, которое не может быть предметом обсуждения для посторонних, - объяснила Сирилла, - и все, о чем мы с вами договоримся, тоже останется тайной. И хотя я.., по закону.., являюсь вашей женой, я с уважением отнесусь к вашему решению избрать.., этот путь и буду как можно меньше.., докучать вам.
По-видимому, впервые в жизни герцог был настолько ошарашен, что не нашелся, как ответить.
От него не укрылось ни восхищение - или скорее восторженное поклонение, отразившееся в глазах Сириллы, ни благоговейный трепет, прозвучавший в ее голосе, как будто она говорила о некой святыне.
Как, спрашивал себя герцог, как ему объяснить этому ребенку, что он отнюдь не посвятил себя служению великому идеалу, что события прошлого в действительности превратили его в циника?
Сделав над собой усилие, он спросил:
- Ты хочешь сказать мне, будто считаешь, что мне не следует относиться к тебе как к жене?
- Я знаю, что, женившись на мне, вы выполнили долг перед своей матушкой, ответила Сирилла, - но мне также известно, что вам пришлось идти против того, к чему призывал вас внутренний.., голос, и, если вы.., поцелуете меня, вы будете чувствовать.., будто предали любовь, живущую в вашем сердце. - Смущенно отвернувшись, она добавила:
- Та женщина рассказывала, что у вас есть Святилище, в котором вы заперли все вещи, принадлежавшие любимой вами женщине. Я вполне понимаю, что и ваше сердце заперто от меня.
Помедлив немного, она проговорила:
- Та дама еще сказала, что теперь женщины ничего для вас не значат. Следовательно, раз я женщина, и к тому же ваша законная жена, я тоже не могу что-либо значить для вас, и я.., принимаю это. - Она опять подняла на него глаза. - Я не могу поверить, чтобы в мире существовал еще один столь благородный мужчина, и от этого моя любовь к вам, живущая в моем сердце с самого детства, стала гораздо сильнее, чем можно выразить словами.
Герцогу казалось, что все происходит во сне. Ну как, вновь спросил он себя, как объяснить ей, что она совершенно не правильно поняла услышанный разговор?
Женщины ничего для него не значили!