Все зависит от того, кто продает, где и когда, — настаивал Вадик. — Это я тоже предусмотрел. Ты будешь вертеться у него под ногами с жалобным видом, и он купит кассету только для того, чтобы ты отстал и не мешал его встрече с антикваром в белом костюме. Ты можешь говорить с акцентом? Слышал, как говорят иностранцы? Можешь изобразить?
Если Эстонию считать заграницей, а эстонцев — иностранцами, то могу. В Таллинне живет моя тетка, у нее муж эстонец, я слышал, как он смешно говорит по-русски с сильным эстонским акцентом, — рассудительно сказал Пузырь, но, вспомнив, о чем его просит Вадик, снова закричал: — А это еще зачем?! Акцент?! Эстония?! Тетку мою зачем-то прицепил! Что ты мне мозги пудришь?!
Тихо, тихо, не надо нервничать, — постарался успокоить разгневанного Пузыря Вадик. — Таллинн — это класс! Это как раз то, что нам нужно. Ты подходишь к Бороде и с эстонским акцентом говоришь, что приехал из Таллинна, отстал от своей туристической группы и заблудился, а деньги тебе нужны, чтобы доехать до гостиницы. Борода вор и сволочь, но не зверь же он, в концр концов! Он пожалеет тебя и купит кассету.
Пузырь взревел:
Да Борода мне даром червонец даст, чтобы только не пачкать руки о твою лажовую кассету!!!
Они еще долго спорили. Вадик, сохраняя спокойствие, уговаривал Пузыря, тот бушевал и возмущенно отказывался. Блины давно были съедены, в ход пошел хлеб. Вадик тоже проголодался и вместе с Пузырем намазывал паштет на черный «Бородинский»; а потом они отламывали куски от белого батона и макали их в варенье или сметану. Ровно в, шестнадцать часов сорок девять минут Пузырь сдался. Он в изнеможении рухнул на диван, уронил руку на лоб и выдохнул:
Все... Больше не могу... Черт с тобой, поехали. Ты чумовой, Ситников. Точно, чумовой.
Вадик посмотрел на часы и про себя отметил этот исторический момент.
Я ведь тебе добра желаю, Пузырь. Сколько можно трястись из-за всякого пустяка, держаться за мамину юбку, прятаться за папиной спиной? Дальше действовать будем мы! Нас ждут великие дела! Посмотри на себя! Тебе уже лет через пятьдесят на пенсию выходить, а ты еще не совершил ни одного героического поступка. Сегодня ты, наконец, совершишь свой первый подвиг, и я тебя с этим заранее поздравляю.
Ой, заткнись, Ситников, достал, — беззлобно сказал Пузырь, потом вдруг резко вскочил с дивана и снова заходил по комнате, размахивая руками и громко возмущаясь: — Нет, все-таки это чума! Это полная, стопроцентная чума! Еще минуту назад я никуда не собирался!
Ровно в семнадцать сорок пять возле станции «Проспект Мира»-радиальная остановился черный джип. Из него вышел Борода и направился к павильону метро. На ступеньках он остановился и стал смотреть по сторонам, стараясь разглядеть в потоке людей на улице высокого мужчину в белом костюме.