На самом деле контраст возникает лишь от того, что он действительно никогда не ставил своей целью выбрать и поддерживать какое-то одно, определенное направление в искусстве. Многие делают это по принципу: вот это у меня получается лучше, это хуже, а это вовсе не получается.
Для Талькова не было «лучших» и «худших» тем и направлений, он писал и пел обо всем, что трогало, ранило, радовало его необъятную душу. И не бравировал тем, что Родину любит не меньше, чем семью, жену, сына. Он не сопоставлял и тем более не противопоставлял эти чувства. Они уживались в нем естественно, как цветы, растущие в поле, а не рассаженные искусственно по клумбам.
«Мы живем в самое страшное время для нашей многострадальной Родины, в момент кульминации войны правительства со своим народом. Ни для кого не секрет, что все советские диктаторы и их приспешники – слуги черных и невидимых сил, деятельность которых направляется на уничтожение всего сущего на Земле, а в первую очередь – любви, поскольку черные силы знают лучше, чем кто-либо, что только Любовь может победить зло.
Для того чтобы дать возможность произрасти и расцвести настоящему высокому чувству, нужно подготовить благодатную почву. На помойке, простите за столь неприглядное сравнение, цветы не растут.
…Я перефразировал бы известное выражение «Добро должно быть с кулаками» и «Любовь должна быть с кулаками», не в буквальном смысле, конечно. Любовь должна быть защищена»[81].
С этим утверждением трудно спорить, кроме разве что того, что порой и на помойке вырастают цветы, и даже очень красивые. Игорь сам же сравнивал совдепию с дремучими джунглями, среди которых то тут то там расцветают великолепные растения, но дремучие заросли мешают их видеть и восхищаться ими. Бывают цветы на грязных свалках. Только вот кто полезет по грудам грязи, чтобы насладиться их ароматом, да и слышен ли будет аромат среди вони?
Любовь с кулаками? Почему бы и нет? Если кулаки – средство защиты, а не нападения.
«Православие, – пишет далее Тальков, – религия не воинствующая, но способная себя защитить, защитить Любовь друг к другу и к Богу.
Я – русский православный человек. Этим и объясняется сочетание несочетаемого в моем творчестве.
Любовь – это стимул жизни, вечный поиск, единственная возможность роста и совершенствования».
Он был действительно православным человеком, хотя, возможно, как многие «первые христиане» (а именно так можно называть людей эпохи восьмидесятых, заново прикоснувшихся и вопреки гнету пришедших к христианству), как многие из них, Тальков больше угадывал, чем видел, и, принимая безоговорочно идеалы Православия, так и не увидел до конца и не понял страшного крестного пути Русской Православной Церкви. Не то в одной из приведенных выше песен не фигурировал бы «кагэбэшный погон» под рясой священника.