— Теперь представьтесь…
— Граф Глеок, …Ваше Сиятельство, — он горделиво приосанился.
— О как! Удачно… а теперь расскажите кого и за что вы судите. Ну… и каково решение …хм …суда.
Граф с удовольствием рассказал. Да уж, правосудие тут весьма своеобразное, как и прегрешения…
Короче, молодая парочка, что тут стоит, совершила страшное преступление. Поскольку графом было введено «право первой ночи», а парочка поженилась и… правом первой ночи уже не было смысла пользоваться — им воспользовался муж. Вот теперь «преступников» осудили. Парня ожидала — веревка. Девчонку — вечное рабство в замке.
— А как же милосердие церкви? — и я покосился в сторону проигравшего теологический спор орденца. Он уже валялся на земле перевязанный и упакованный как бандероль.
— А причем тут она? Церковь одобряет права сеньора!
— Жаль…
— Чего?
— Жаль, что этого не одобряет новый Наместник и законы Империи.
— И что?
Я встал и торжественно объявил:
— Человек Глеок — бывший граф. Виновен! Виновен — в присвоении себе прав суда. Наказание… — лишение чести, всех прав состояния и имущества. Приговаривается к повешению. Немедленно! Взять его!
К бывшему графу подскочили двое легионеров и ловко связали руки. На лице графа после моих слов было написано столь великое изумление, что он даже не сопротивлялся.
— Дош, палач! — прокричал я.
— Я здесь Ваше Сиятельство!
— Этот человек твой. Повесить немедленно!
— Это не по закону! — заорал внезапно осознавший свое положение граф. — Смилуйтесь!
— «Церковь одобряет права сеньора!», — процитировал я его самого. — Впрочем, с церковью мы разберемся чуть позже…, — пробормотал я вполголоса. — Вы как — святой отец, со мной согласны?
Увязанная тушка святого отца, валяющаяся неподалеку на земле с забитым кляпом ртом, только дико пучила глаза и мычала.
— Вот видите господин, бывший граф… — церковь со мной абсолютно согласна! Вешайте!
Маркетинг - это умение продать стереотелевизор Кутузову
Шульцен Бойзен
Ну что я могу сказать. Как там было в газетах? «Весь советский народ, в том числе и антагский, воспринял доклад товарища Н.С. Хрущева Терновского с огромным воодушевлением, с чувством безграничной благодарности партии и правительству». Красота! Лучше и не скажешь. Главное почти ни слова лжи.
Вздернули графа при огромном стечении народа. Надо отдать ему должное — собрался перед смертью. Не унижался. Умолял только об одном — казнить его мечом. Увы, даже в такой малости я не мог пойти ему навстречу. Закон, есть закон. Поскольку он был лишен всех прав — значит, был уже простолюдином. А им положена только веревка.