Мы все одновременно перевели взгляд на порог, возле которого пылал разведенный нами большой костер, и затаили дыхание, подозревая, что вот-вот произойдет что-то ужасное.
Секунды мелькали одна за другой, но ничего не происходило. Охватившая меня тревога начала постепенно ослабевать, тем более что я, пытаясь успокоиться, мысленно внушал себе, что переживать абсолютно не о чем. Я убеждал себя, что здесь, внутри храма, вход в который защищен костром, мы находимся в полной безопа…
И тут вдруг ход моих мыслей прервал довольно громкий шум. Я увидел, как с выступа крыши над входом свалился какой-то бесформенный предмет. Немного не долетев до находившегося под ним костра, этот предмет завис в воздухе на лиане, один конец которой был привязан к нему, а второй тянулся куда-то на крышу.
За моей спиной кто-то испуганно вскрикнул. Я, присмотревшись к этому предмету, вздрогнул и вскочил на ноги.
— Боже мой!.. — раздался чей-то голос.
— Нет, не… не надо. Нет… — прошептал, заикаясь, кто-то из нас.
Еще кого-то за моей спиной стошнило.
Я и сам едва смог сдержать приступ рвоты, потому что предмет, болтающийся на лиане над костром, был не чем иным, как трупом Клаудио.
Точнее говоря, тем, что осталось от его трупа.
Морсего оторвали ему все конечности, однако голову отрывать не стали, и та легонько болталась теперь из стороны в сторону. А еще они в порыве какой-то бессмысленной жестокости резанули по его туловищу от шеи до паха, и теперь из этого глубокого разреза вываливались окровавленные внутренности.
Морсего — по-видимому каким-то образом убедившись в том, что мы увидели труп, — бросили лиану, и труп упал в костер. Это было для нас еще хуже, чем смотреть на него: от костра в нашу сторону тут же потянуло ужасным запахом горящего человеческого мяса — запахом, который постепенно наполнил все помещение и который мне никогда не удастся забыть.
Получалось, что морсего не удовольствовались тем, что убили одного из нас, — они хотели, чтобы мы знали, что подобная участь не минет и всех остальных, и показали нам это в своей безумной манере. Они показали нам, что нас ждет.
— Вот ведь сукины дети… — прошептал я и стиснул зубы так сильно, что они едва не треснули.
— Шаман говорить, что морсего быть демоны, а здесь — их ад, — напомнил Иак.
— Ты прав, — мрачно кивнул профессор. — Мы не можем сказать, что нас не предупреждали.
— Послушай, Иак, — Валерия повернулась к туземцу, — а ты ведь умудрился провести в этой сельве пару дней и остаться в живых, хотя здесь и рыщут морсего. Как тебе это удалось?
— Я быть менкрагноти, — гордо сказал в ответ Иак, тыкая себя пальцем в грудь.