Открыв глаза, я тихо обругал пассажира, сидевшего возле иллюминатора и не удосужившегося опустить пластиковую шторку, в результате чего я, с большим трудом уснув в своем неудобном сиденье эконом-класса и проспав совсем немножко, был вынужден проснуться… Но тут мне вдруг подумалось о том, что этот мой полет очень даже комфортабельный по сравнению с тем полетом, который я совершил несколько дней назад. Тогда мы, сидя в отрезанных от парашютов подвесных системах, прикрепленных к неуправляемому и отданному на милость ветру дирижаблю, молились в равной степени и о том, чтобы наш неказистый летательный аппарат отнес нас подальше от Черного Города, и о том, чтобы мы в результате этого своего экстравагантного перелета не оказались где-нибудь в самом глухом уголке бассейна реки Амазонки.
Из нашего самодельного дирижабля тогда, конечно же, кое-где начал просачиваться водород, а потому примерно к середине ночи высота полета существенно уменьшилась. Тем не менее ветер устойчиво гнал дирижабль со скоростью двадцать или тридцать километров в час на северо-запад, и мы, освещаемые огромной луной, летели примерно в двухстах или двухстах пятидесяти метрах от вершин деревьев.
С наступлением рассвета Касси заметила на земле, на расстоянии примерно километра впереди от нас, мерцающие желтоватые огоньки. Это были, по-видимому, костры, разведенные людьми, однако нам предстояло пролететь мимо них. У нас не имелось возможности каким-либо способом заставить наш самодельный дирижабль опуститься на землю, пусть даже эти костры и были, скорее всего, нашим единственным шансом встретить в бескрайних джунглях каких-то людей, а значит, суметь выжить. Нам было в высшей степени тяжело видеть, как мы подлетаем все ближе и ближе к этим огонькам (мы уже даже разглядели, что они являются кострами маленькой деревни, домики которой были сделаны из дерева и жести и располагались на берегу небольшой реки), и осознавать при этом, что мы не сможем остановить свой неуправляемый летательный аппарат и что он, возможно, унесет нас за сотни километров от этой деревни.
— Черт бы побрал этот дирижабль! — воскликнул в отчаянии профессор. — Мы пролетим мимо!
— Пройдет, наверное, еще несколько часов, прежде чем из этой штуковины высочится весь газ, — пробурчала Валерия, уныло глядя на брюхо дирижабля. — Пока одному только Богу известно, где нам доведется приземлиться.
— Нужно было быть полным болваном, чтобы не предусмотреть систему приземления, — громко упрекнула меня мексиканка, повернувшись в своей подвесной системе в мою сторону.