Очередной, капитанский чин Кокло получил за удачный перевод песни. Официальный толмач не сумел подобрать эквивалентов для «хлопцев», «лягайте почивать» и «криниченки». Пьер рассказал мне о своем интеллектуальном достижении четверть века спустя, когда прокис срок секретности. И, как я понял, проявляя заботу о теле высокого гостя, не до конца офранцузившийся отпрыск казака и марсельки подслушал или подсмотрел заодно нечто более содержательное.
В 1985 году спецгруппа Главного управления внешней безопасности, в которое президент Миттеран преобразовал Службу внешней документации и контрразведки, взорвала у Новой Зеландии «Рейнбоу Уорриор», судно «зеленых», протестовавших против французских атомных испытаний. Кокло получил майорские галуны и в ожидании, когда забудется достославная морская победа, одержанная его группой над гражданским плавсредством, осел в Бангкоке, где подыскал работу по некогда освоенной второй специальности метрдотелем в ресторане гостиницы «Шангри-Ла».
Я познакомился с папашей Кокло и его дочерью Мариной, заказывая для своих ужин — разговение в канун православной Пасхи.
— Шемякин? — спросил Кокло, когда по его английскому я понял, что он, скорее всего, француз и, перейдя на его родной язык, назвал себя. — Который Шемякин? Вассилиан? То бишь, Базиль? Вы знали Рума?
Румянцев тоже считался марсельцем. И коллегой Кокло. Рум, мне это казалось несомненным, заявился в Легион из Бассейна, хотя армия и тем более Легион «пловцов» не терпели. На сленге «Бассейном» обозначали ещё Службу внешней документации и контрразведки — десятиэтажное здание с фасадом в виде шахматной доски и старыми наполеоновскими казармами на задворках парижского бульвара Мортье. Синоним, скажем так, российского «Леса» и «лесников» из московского Ясенево. Рядом с бульваром Мортье, на пересечении улицы де Турель и авеню Гамбетты, построили плавательный комплекс, поэтому место стало Бассейном, а его сотрудники — «пловцами».
Возможно, Рум обсуждал мою кандидатуру с Хохловым. Все-таки мы трое числились этническими русскими, а Кокло да, наверное, и Рум были не последними людьми в своей специальной конторе. Их рекомендации дорогого стоили. Во всяком случае, я получил от Рума письмо с предложением «войти в структуру» уже из Франции, когда с Легионом у меня было кончено в Лаосе весной шестьдесят восьмого и я купил квартиру в Бангкоке, а потом выписал из Новой Зеландии маму, которая через несколько лет в свою очередь выписала мне оттуда же будущую жену. Сватовство состоялось по переписке. Властная мама настаивала на православной невестке.