7 октября 1946 года.
Корейский полуостров, Пусанский плацдарм.
- Товарищ капитан, - возникший рядом с Голенко боец тронул спящего командира за плечо. Открыв глаза, Никита некоторое время смотрел на разбудившего его человека, словно пытаясь понять, откуда он его знает.
- Да? - услышав вопрос, боец добавил:
- Вас к себе товарищ майор зовет. Совещание будет…
- Когда?
- Дык вот сейчас уже… Товарищ майор сказал: как только, так сразу…
- Хорошо. Сейчас умоюсь и приду. Две минуты.
Торопливо умывающийся танкист вдруг подумал, что сегодня последний день их боев. Укрепившиеся на клочке земли американцы держались на нем только потому, что их постоянно прикрывали линкоры и другие корабли.
Но даже подобная поддержка не могла спасти остатки войск Альянса - превосходство Советской армии накапливалось все больше и, наконец, должно был выплеснуться гневом и яростью стальной лавины.
- Товарищи командиры, - комбат почесал старый шрам на шее - след немецкого осколка, оставшийся с предыдущей войны. - Сегодня здесь все будет кончено. Против американцев сосредоточено двести реактивных установок залпового огня «Град» и пятьсот восемьдесят БМ-8-24. Кроме того, имеется также несколько сотен стволов артиллерии. Наша задача - после артподготовки всей этой мощью прикрыть подход мотострелков к американским укреплениям и помочь их зачистить.
- А как же корабли Альянса? - сам собой вырвался вопрос из Голенко.
- Им будет не до того - их атакует береговая авиация. К моменту, когда налет прекратится, мы уже должны будем смешаться с порядками Альянса, и огонь по нам они вести не смогут. На этом, собственно, все и закончится.
- Звучит неплохо, - прокомментировал командующий второй ротой капитан.
- А выглядеть будет еще лучше. Главное - подойти к их позициям, а там наши парни уже справятся. Всем все ясно?
- Наш участок где?
- Размеченные карты получите после совещания. Надеюсь, не заблудитесь, гвардейцы, - комбат улыбнулся. С нами правда - а за кем правда, тот и сильнее. Свободны.
Последний этап очищения Евразии начался.
9 октября 1946 года
Париж, Елисейский дворец.
Пожилой человек, стоящий у окна в аскетичном кабинете, обставленном, тем не менее, со вкусом, даже не повернулся к вошедшему в кабинет, продолжая смотреть на залитый Солнцем Париж.
- Маршал? - только вопрос заставил правителя Франции повернуть, наконец, голову.
- Да.
- Боюсь, нам надо принять решение. Обе стороны требуют ответа.
- Ну, и лимонников, и янки можно смело послать подальше. Ввязываться в войну против СССР и половины мира я не буду.