В запаснике она нашла несколько картин с подписью Ребы Флинт в правом нижнем углу. Рейн вынесла их на свет, чтобы как следует рассмотреть, и сделала вывод, что сестра Сайласа очень объективно оценивала свои художественные способности и, должно быть, использовала свои работы исключительно для заполнения места, когда оно появлялось после продажи других картин. Рейн не имела ни малейшего представления о том, каков обычно был резерв галереи, но, судя по книге счетов, в прошлый год было распродано довольно много работ, особенно тех, что подешевле.
После первоначального прилива энтузиазма Рейн опять быстро выдохлась. Она нашла, что протирать пыль и приводить в порядок запасник — работа немного утомительная, и отнесла это за счет усталости от вчерашнего перелета. Телефон молчал, и она то и дело подходила к высоким окнам, чтобы поглядеть на неширокую полосу шоссе, которое вытянулось во всю длину острова и проходило недалеко от галереи. Остров был очень узким, как ей показалось, — и как он отличался от всего, к чему она была привычна! Что, если она не приживется здесь, не сможет адаптироваться?
От этой мысли у нее внутри все сжалось, и она отвернулась от серого, овеваемого ветрами морского пейзажа за окном. Она должна привыкнуть. Выбора нет.
Сделав все, что было возможно на данный момент, Рейн закрыла дверь галереи и отправилась на кухню: чашка горячего чая — вот что ей нужно; с этим она должна справиться. По крайней мере, на кухне сейчас никого не было. Не придется опять смущаться под взглядом внимательных, слегка насмешливых глаз Сайласа.
Она помедлила у входа в светлую комнатку, и настроение у нее вдруг почему-то поднялось. Взглянув на часы, она обнаружила, что времени чуть больше часа. Ее желудок, очевидно, все еще жил по сан-францисскому времени, и, несмотря на непривычно плотный завтрак, она вдруг почувствовала, что ужасно проголодалась. Где же Сайлас? Когда бывает ленч?
Заметив, куда завели ее мысли, она нахмурилась. Где бы он ни был, ее ленч его абсолютно не касался, о чем она совершенно определенно сообщила ему несколько часов назад.
Со стремительно исчезающим чувством уверенности в себе она заглянула сперва в холодильник, потом в морозильник. Морозильник был совершенно бесполезен. «Окунь», и «Сельдь», и «Тунец» — это все прекрасно, но она не имела ни малейшего представления о том, что должно произойти в промежутке между морозильником и тарелкой. И потом, она уже слишком проголодалась, чтобы экспериментировать. В отчаянии она повернулась к холодильнику. В изысканной фарфоровой супнице с отбитым краем обнаружила какую-то застывшую смесь, из которой высовывались клешни краба. За ними просматривались неясные контуры, которые вполне могли оказаться картошкой, и что-то оранжевое, напоминающее креветочный суп. Она поставила его на стол рядом с палкой какой-то твердой колбасы — как она надеялась, уже готовой к употреблению. Ассорти завершали помидор и два ломтика чего-то типа домашнего хлеба. Обнаружив также тарелку и приборы, она поставила чайник на огонь.