2. СОЦИАЛИЗАЦИЯ НОВОРОЖДЕННОГО В ПЕРСПЕКТИВЕ «АВТОРИТЕТНОГО ЗНАНИЯ»
В современной городской культуре организация беременности и родов, наряду с регуляцией всех прочих проявлений телесности, оказалась включенной в сферу медицины. Однако роды никогда и нигде не были чисто биологическим явлением: они всегда представляют собой явление социальное и культурное (см., напр.: Mead and Newton 1967: 142–244; Jordan 1980: 1; Browner and Sargent 1996: 219–221). Таким образом, к медикам (акушерам, гинекологам, неонатологам) как бы перешли по наследству от повивальных бабок и функции регуляции отношений между матерью и ребенком, с одной стороны, и социумом и космосом — с другой. Частично эти функции унаследовала официальная медицинская теория, частично — официальная практика роддомов, женских консультаций и детских поликлиник, частично они адаптированы в неформальных приемах и практиках, используемых медицинским персоналом этих учреждений.
В традиционной русской народной культуре повивальные бабки представлялись авторитетом в области деторождения, единственными носителями «истинного» знания: — «Кроме повитухи кто-нибудь ещё мог принимать роды? — Нет. Она — повитуха» (КА 1997). В современной городской культуре монополистами «истинного», «научного», «авторитетного» знания являются медики (Jordan 1997: 55–79). Подобно тому как прежде приметы, гадания, телесные техники и магические операции считались недейственными без санкции повивальной бабки (см., напр.: Добровольская 1998: 19–21), так же и сейчас (при том, что различные традиционные народные поверья весьма распространены) доверие вызывают лишь представления и техники, утвержденные официальной медициной (в специальной и научно-популярной литературе) или устно одобренные ее представителями — врачами. Такие свидетельства передаются с установкой на достоверность, истинность.
Что же касается традиционных народных поверий, то в них обыкновенно принято усматривать «чистое» суеверие: апелляция к магическим представлениям не выглядит достаточно убедительной. Однако высокий статус, присущий в нашей культуре «народной мудрости», не позволяет полностью отказаться от использования магических поверий в повседневной жизни. Поэтому в них пытаются найти рациональное зерно, увязать их с данными современной науки, интерпретировать их как интуитивное угадывание «народом» открытых позднее и подтвержденных экспериментом закономерностей.
К примеру, запрет смотреть на страшное и предписание смотреть на красивое во время беременности — очень древний: «Множество запретов и предписаний соблюдалось ради того, чтобы ребенок был красивым. Считалось, что он будет походить на того, на кого поглядит будущая мать, ощутив первое движение плода, на кого она засмотрится или кого испугается» (Толстая 1995а: 163–164). В присутствии беременной женщины запрещались ссоры и брань (в терминах Т.Б. Щепанской, «программы блокирования агрессии и насилия» в культуре материнства (Щепанская 1998: 186)); ей нельзя было смотреть на мертвых животных, на «мохнатых» животных — на кошек, собак, волка, а также на покойника, на слепых и «уродов» (Толстая 1995б: 43; Толстая 1995а: 161; 164; Попов 1996: 432; Науменко 1998: 23–25; КА 1997). Современные врачи дают беременным аналогичные предписания: