— Он выяснил, что делал Маллади в ту ночь?
— Честно говоря, я не спрашивал. Он только сказал, что они придут с потрясающим материалом. Лейси говорит, что город вот-вот взорвется.
— Он хочет встретиться с вами и Джошем как можно скорее, — заявил Лютер. — Очевидно, он чувствует, что они могут закончить расследование и начать писать.
— Хорошие новости. Джош хочет, чтобы Келли скорее вернулся в Вашингтон. Как мне с ним встретиться?
Лютер нацарапал имя и адрес на полях меморандума.
— Вот адрес. Келли сказал, что они живут в квартире семьи по фамилии Джоунс. Это плохой район города, такой плохой, что его называют землей горшечников>{88}. Когда вы едете?
— Рано утром. Я хочу как можно скорее привезти его в Вашингтон.
— Очень надеюсь, что город контролируется республиканцами, — заметил Люк.
— Лоуренс многие годы являлся городом демократов, — ответил Лютер. — У них очень мощная политическая машина. Здесь утверждают, что они могут управлять множеством поводьев.
— Атака на Лоуренс может повредить нам в партии, — мрачно сказал Люк.
— Это может помочь среди молодежи, — возразил Лютер. Повернувшись ко мне, он добавил: — Знаете, мы следуем предложению Джоша и концентрируемся на молодых избирателях.
— Какова реакция?
— Хорошая. Джентайл теряет здесь привлекательность, особенно среди меньшинств.
— У нас есть черные организации?
— Черные, коричневые, желтые, даже некоторые индейцы, которые понимают, что их полностью выжимают мастерские, что делают корзины в Бруклине, — со смехом сказал Люк.
— Лютер, вы действительно считаете, что у нас есть шанс? — спросил я, когда Люк ушел в ванную комнату.
— Есть, но нам понадобятся те самые большие чудеса, о которых говорил Джош, — таков был его ответ.
* * *
Рано утром я отправился в Лоуренс. Погода была противной, с пронизывающим ветром, который заставляет стариков, вроде меня, ежиться даже в пальто. Серый мрачный день, конечно, не украшал Лоуренс. Он делал его еще более угнетающим. Я долго ехал от аэропорта до того адреса, который дал Лютер, и я хорошо разглядел город, пока такси везло меня вдоль узких, кривых улиц. Город оказался старым. Обычный индустриальный центр, выстроенный вокруг фабрики. Казалось, здесь было много мужчин, бесцельно бродящих вдоль улиц, с головами, опущенными к земле или запрятанными в воротники курток, либо стоящих группами в дверных проемах многоквартирных домов и глядящих на грязные улицы и ряды побитых мусорных баков.
— Не слишком приятное место, — сказал я водителю.
— Это свалка, — горько ответил он. Потом указал на людей в подъезде: — А это мусор; все мы мусор.