Этот человек имел огромное обаяние, изящество и привлекательность, которые очаровывали зрителей.
Барни, конечно, бушевал, и его адвокат произнес блестящую речь, но против государственного секретаря и официальных заявлений из Нью-Йорка и Вашингтона их негодующие крики были как выстрелы пугача против пушки.
Потом в течение следующих нескольких часов я наблюдал, как Келли Шеннон медленно, методично и безжалостно уничтожал Барни Маллади. Он использовал каждую паузу, заставляя Барни в деталях рассказывать свою версию, а потом вызывал свидетеля за свидетелем, чтобы уличить его во лжи.
Последняя часть утренних слушаний была посвящена уничтожающим счетам в швейцарским банкам. Келли зачитал каждый пункт, потом спокойно спросил Барни, где он взял деньги, которые положил на счета, как он достал их, где источник подобных средств. Были ли эти деньги взяты из Лоуренса, из разрушающихся трущоб, политического вымогательства, из коммерциализации публичных домов, в которых не проводили полицейские рейдов десять лет?
Так все и шло. Безостановочно.
К полудню телевидение прервало передачи для бюллетеней, объявляющих, что губернатор назначил специального прокурора для Лоуренса и распорядился немедленно созвать тщательно подобранное большое жюри. Бюро налогов в Вашингтоне объявило, что они расследуют доходы Барни за последние пять лет, а пресс-агент министерства юстиции, наконец, осознал тот факт, что его людям лучше приняться за дело, поэтому они вскоре отправили агентов ФБР и команду юристов министерства в Лоуренс.
Последние усилия Барни поразили его бумерангом. Не было сомнений, что звук горна охотников громко звучал в его ушах еще до дневного перерыва.
В полдень он покинул место свидетеля, ошеломленный, испуганный пожилой человек, который уже представлял бесчисленные появления перед большим жюри. Дни под судом, а возможно, и тюрьма, встали перед его глазами. Очевидно, теперь он был на дороге, по которой шли многие творцы королей до него — от Пендергаста до Джимми Хайнса. В коробке Барни Маллади больше не осталось сладких шоколадок.
В ту ночь я рано отправился в постель после того, как позвонил Келли и я поздравил его. Он говорил устало и уныло, и сделал замечание, которое навсегда врезалось в мою память.
— Полагаю, я все же сделал это, Финн.
— Что именно, Келли?
— Благородный Рыцарь, Друг Меньшинств, Защитник Бедных — разве это не имидж?