Через две секунды все кончено. В комнате тихо, пусто. Только у зеркала лежит умирающая собака, тяжело дышит Алексеев, все так же занеся над головой свое оружие. Анна садится на пол, берет на колени голову Мары, смотрит в ее умные глаза. За семь ударов сердца до смерти Анна узнает правду.
Шесть ударов.
Глаза гаснут, но это все те же глаза цвета темного меда.
Пять ударов.
Он был послан, чтобы защитить ее.
Четыре удара.
Провинившийся перед ней смог искупить вину.
Три удара.
Он умирает снова, но теперь ему не страшно и не больно.
Два удара.
Потому что Анна будет жить, будет счастлива.
Один удар.
Анна наклоняется и прикасается губами к потухшим глазам собаки.
Чудо произошло. Чудо, о котором она просила.
Анна встает и говорит Алексееву:
– Дай-ка мне.
Она берет домкрат и слегка бьет по зеркалу. Оно не разбивается немедленно, как следовало бы ожидать, нет. По поверхности его бежит рябь, потом появляется крестообразная трещина. Трещина растет, ширится, и Анне кажется – она видит уродливую морду существа, тянущегося к ней оттуда. Она бьет еще раз, и зеркало взрывается фейерверком стеклянных брызг. Анна чувствует болезненные уколы – особенно злонамеренные брызги попали ей на руки, на лицо, поранили ее, но это просто царапины, они заживут.
– Что это было? – спрашивает Алексеев, когда они вместе сметают на лист газеты осколки зеркала, а потом упаковывают в пластиковый мешок тяжелую раму.
– Я не знаю, – признается Анна.
– И… что мы будем теперь делать?
– Сначала я переоденусь и ты поможешь мне обработать царапины. Потом приберемся и уедем отсюда. Переночуем у тебя, хорошо?
– Хорошо, – кивает Алексеев.
Анна видит, что он не в порядке, совсем не в порядке. У него плавают зрачки, Алексеев очень бледен, и на висках, кажется, прибавилось седины. Пожалуй, это шок. Но слова Анны на него хорошо действуют, взгляд становится осмысленнее, и она продолжает:
– А потом – завтра… Мы поедем к моим родителям. Я хочу познакомить тебя с ними. Ты ведь не против? Если все, что ты говорил… Тогда…
Она пытается вспомнить когда. Несколько часов назад? Утром? Вчера? В прошлом году? Время исчезло.
– Все в силе, – говорит Алексеев. Теперь он приходит в норму. – Мы так и сделаем, как ты говоришь.
* * *
Они вывозят то, что осталось от зеркала, на помойку и едут в лес – хоронить собаку. Они закапывают Мару в овраге, заросшем подмаренником и листьями лесной клубники. В следующем году будет много клубники, думает Анна, смаргивая слезы. Она прощается с Марком, отпускает его в вечный покой. Ему будет хорошо здесь, думает Анна и выстилает хрупкими, благоухающими стеблями подмаренника дно неглубокой могилы. Они возводят над собакой курган и оставляют на нем домкрат – все это молча, не сговариваясь.