И сегодня, сейчас, был как раз третий номер.
Машина вильнула, едва удержавшись на дороге, Картонный обернулся к Анне с совершенно неописуемым лицом – словно сквозь гладкую маску деловитого адвоката выглянула вдруг его настоящая физиономия, физиономия толстого трусливого мальчишки. А у Анны в ушах все еще звенел ее собственный крик, катились по щекам капли пота, и волосы намокли, и крупно тряслись руки.
– Что ж вы делаете-то… – только и сказал Картонный в ответ на ее сбивчивые оправдания.
Действительно, что я делаю, задумывается Анна. Но эта задумчивость перерастает в смутное предчувствие, а предчувствие – в весьма четкую уверенность. Правда, в предмете своей уверенности она не решилась бы признаться маленькой женщине с цепкими глазами, опытному психиатру, которого ей нашел Алексеев.
Анна знает, что скоро она снова увидит Марка. Вне всякой логики. Анна просто знает, и ей даже не приходит в голову сомневаться в этом. Неизвестно, как все произойдет, да она и не хочет задумываться.
Может быть, он не умер вовсе. Вдруг тогда в больнице ошиблись, голова Марка оказалась разбита, лицо неузнаваемо. Его перепутали с другим парнем, который вскоре умер. Этого другого они и похоронили в сером выпускном костюме Марка. И тогда недаром, значит, Анна не плакала на похоронах, ощущая отстраненность и прохладу. В гробу был не он. Марк пришел в себя в больнице, потеряв память, и уехал, и живет вдали, без родных, один. Быть может, на лето он устроился в бригаду строителей, резво ставящих по соседству коттедж, и она встретит его на поросшей одуванчиками обочине дороги. Быть может, он изменился, его нос криво сросся, лоб пересекает кривой шрам, одна глазница пуста. Пусть он даже не узнает ее, может, так будет лучше, он полюбит ее заново, и все начнется у них заново, и без всяких запретов теперь, потому что для остального мира он мертв и принадлежать будет ей, Анне.
Но обо всем этом Анна не думает, она просто знает, что получит Марка назад.
Есть знания, к которым логика не имеет отношения.
– Приехали, – тихо говорит Картонный. Он давно уже украдкой поглядывает в зеркало на лицо своей пассажирки. Та ведет себя странно – отказывалась принять наследство, потом внезапно согласилась ехать, в дороге явно нервничала, но тем не менее заснула – и вдруг завопила во сне, да так, что он едва штаны не обмочил от страха. А теперь сидит разрумянившаяся, глаза блажные… Опомнилась и сообразила, какое счастье на нее свалилось? Нет, тут что-то другое. У девки явно чердак протекает, надо за ней присматривать.