Мужик, посмотрев на меня с некоторым раздражением, промолчал. Я пошел на следующий заход:
— И кухня у вас неплохая, и чистенько, а вот не идет народ. Может, еще чего-то не хватает?
— Тебе чего надо, парень? — спросил хозяин, глядя на меня с изумлением и подозрением одновременно.
— Мы тут с парнями могли бы развлечь посетителей пением, — быстро предложил я.
Трактирщик перестал елозить тряпкой по столу и молча уставился на меня, как бы раздумывая, сейчас вытолкать или еще подождать.
— Вы нам ничего не платите. Если посетителям придется не по душе, мы просто уходим, и дело с концом. Если же понравится, то и вы в прибыли, и нам, может, чего заплатят, — еще быстрее затараторил я, видя, что мужик готов нас выкинуть вон.
Трактирщик, нахмурив лоб, несколько минут размышлял, а затем спросил:
— А кто вас ко мне послал?
— Магистр Трэвор, — быстро соврал я и понял, что петь нам позволят. Видно, хозяин знал и уважал мага.
Мы сдвинули у стены три тяжелых и достаточно устойчивых стола, с двух сторон подставили к ним по стулу, в качестве ступенек. Криста и Род сели по бокам импровизированного подиума аккомпанировать мне. Я спел парочку местных произведений — народ не особо отреагировал, наверное, этот репертуар приелся. Затем решил рискнуть и запел из «Труффальдино из Бергамо»:
О добрый новый день, пошли мне хлеб насущный,
О Боже, помоги сыграть нам роли лучше,
И чтоб несчастья все меня забыли,
Чтоб зрители мои щедры сегодня были…
Разговоры в таверне немного стихли, кое-кто поднял на меня глаза, а кто-то даже обернулся. Я же, почти не останавливаясь, продолжил:
…Птица счастья завтрашнего дня
Прилетела, крыльями звеня.
Выбери меня, выбери меня,
Птица счастья завтрашнего дня…
Вот это да! Наша попса никого не оставила равнодушным. В зал ввалилось еще человек пять — судя по всему, на музыку завернули. Со всех сторон народ начал выкрикивать:
— Эй, парень, еще давай!
Хозяин трактира разрешающе помахал мне, мол, все классно, еще пой.
— Что-то горло так пересохло, что почти с голоду умираю, даже переночевать негде, — сделав максимально жалостливое лицо и голос, произнес я известную «у нас» фразу и хитро посмотрел в зал.
Народ сначала недоуменно смотрел, потом до них стало доходить, кто-то заулыбался, кто-то нахмурился. Один мужик совершенно бандитской наружности, с руками в наколках и одетый почти в рванье, вдруг бросил мне тяжелый золотой. Я едва успел поймать деньгу от неожиданности.
— А ну, заморыш, чего-нибудь для души, и чтоб соответствовало деньгам, — прогремел великан.
Я его внимательно оглядел, мне он почему-то напомнил моряков из очень старых фильмов, и, хотя море от данного городка было далеко, я все же прокрутил в голове, что помню на эту тему, выбрал Высоцкого «Еще не вечер», быстренько напел моим аккомпаниаторам мотивчик и запел, пытаясь быть как можно более мужественным: